Встречи с животными

И действительно, окраска оперения мандаринки поражает красотой и яркостью. Длинный широкий разноцветный хохол на голове, веерообразные золотисто-желтые зеркальца на крыльях и кораллово-красный маленький клювик дополняют необычайную красоту самца мандаринки. Скромно, но в то же время нарядно оперены и самочки этой замечательной утки.

Сказочно красивые уголки населяет птица-сказка на своей родине. Мандаринка не только водяная, но и лесная птица. Где нет среди водоемов старого широколиственного леса, где нет дуплистых деревьев, нет и мандаринки. Как прихотливо разукрашенный поплавочек, плавает она по зеркальной воде лесного затона или спокойно сидит на толстой ветви старого дерева, склонившейся к бурному речному потоку. Необычайная красавица уточка — настоящая райская птица нашей Родины. Кто видел ее на свободе в девственных лесах Уссурийского края, тот никогда не забудет.

Много мы изъездили в день приезда Васи. Сначала, не жалея сил, поднялись вверх по Большой Уссурке, потом, лавируя среди занесенных корчей, пробрались в Бешеную протоку. Стремительная вода подхватила плоскодонку и понесла вниз по узкому руслу сквозь чащу величавого старого леса. В зеленых кронах нависших над водой деревьев порой перекликались голубые сороки, с береговых отмелей поднимались кулики-перевозчики и, как бы вздрагивая над самой водой узкими крыльями и наполняя воздух мелодичным свистом, перелетали на противоположную сторону. Несколько раз попадались и парочки мандаринок, но охота за ними не удалась.

— Не пора ли, ребята, на остров к гнезду мандаринки? Солнце уже за полдень перевалило. Там дичинки поджарим, позавтракаем, решим, как до дупла добираться будем, и, охотясь, поедем к дому.

Наша лодка скользнула в узкую боковую проточку, затем вышла в тенистый затон и, наконец, причалила к берегу.

— Неужели это тот самый остров? — спрашиваю я.

— Ну да, тот, — отвечает Вася. — Только мы с другой стороны к нему подъехали.

— А где же дупло?

— С полкилометра отсюда, — отвечает Толя.

Не могу понять, как можно разобраться в этом лабиринте воды и леса. Полсотни шагов не пройдешь, как на новую проточку наткнешься. В одной вода вправо бежит, в другой, хоть она и близко совсем, — в противоположную сторону. Где вверх по течению, где вниз — ничего не пойму!

— Так ведь эти места, Евгений Павлович, мы за зиму хорошо изучили, когда на охоту за колонком ходили, ловушки на него ставили. Каждую ловушку надо заметить, чтобы, когда проверяешь, найти сразу. А если не ходить в этот лес раза два в неделю целую зиму, то, пожалуй, верно — разобраться трудно.

Мы пересекаем остров и, выйдя к новой бурной протоке, направляемся вдоль берега вверх по течению. Щупленький босоногий Толька идет впереди, указывая дорогу; за ним шагаю я с Васей.

— Теперь совсем рядом, — останавливается наш проводник и, обернувшись назад, смотрит на меня испытующим взглядом. «Неужели и теперь не сумеешь найти?» — смеются его глаза.

Ну что можно найти? Настоящая лесная трущоба. Вверху деревья образовали зеленый полог: не видно ни неба, ни солнца. Земли тоже не видно — все заросло папоротником. Не знаешь, куда идешь. Поминутно спотыкаешься о какие-то валежины, проваливаешься в заполненные прелой листвой ямы, путаешься в винограднике. Ну и местечки, есть чем похвастаться!

— Нет, легче мест, чем у нас под Москвой, нет на свете. Куда захочешь, туда и пойдешь. В хорошую погоду хоть в белых туфельках! — говорю я спутникам. — Однако где же дупло, Толя? Я ничего разобрать не могу.

Именно в этот момент меня выручает несложная песенка маленькой птички. Это поет крошечная синичка — белая лазаревка. Она пела и в прошлый раз, когда, пробираясь через лесную чащу и производя массу шума, мы случайно спугнули с гнезда утку-мандаринку. Значит, то дерево и дупло действительно недалеко, как говорит Толя. Зажмурив глаза и ориентируясь по пению лазаревки, я продираюсь сквозь чащу. Вот и сухой повалившийся тополь, вот и полусгнивший сучок, где лазаревка строит свое гнездо. А под деревом небольшая кучка светлых опилок, выщипанных птичкой.

Еще несколько шагов — и я выбираюсь на лесную прогалину. Вся она залита ярким светом. Несколько старых больших деревьев, пропуская солнечные лучи, стоят поодаль одно от другого. Остальные отжили свой век, упали на землю, обросли мхом.

Вон и знакомое дерево. Нижняя часть этого великана скрыта черемухой. Ее ветви покрыты цветами, издающими в душной атмосфере глухого леса особенно сильный горьковатый запах. Над черемухой голый ствол с темным дуплом в средней части, а еще выше, на фоне голубого неба, — могучая зеленая крона. Не просто красивое дерево, а дерево-чудо. С восхищением смотрю на его прямой ствол, на его вершину.

Впрочем, от этого не легче. Каким-то особенно недоступным кажется мне этот великан сегодня.

— Сюда идите! — кричу я.

— Ну и выбрала место для гнезда! — всматриваясь в темнеющее дупло, качает головой Вася. — Трудно добираться будет.