Встречи во мраке

Потом села за туалетный столик, нашла маленький флакон духов и чуть подушилась. Как забавно было готовиться к ужину! Теперь она будет жить, как все другие люди. Без опасений, не прячась. Она будет есть за капитанским столом, пить вино, смеяться и шутить. Позже она будет танцевать и, может быть, немного постоит у поручней и подышит прохладным ночным воздухом. И все это без страха, без ужаса.

Вешалка, которую она недавно повесила в шкаф, сорвалась с перекладины и упала, ударившись о дверцу шкафа. Вероятно, она неправильно ее повесила. Или она сильно раскачалась и поэтому упала. Она не придала этому значения и даже не обернулась.

Она раздумывала, стоит ли подкрасить губы, и решила это сделать ради праздничного дня. Умелой рукой обвела она контуры своих губ.

Затем встала. Она была готова и стала ждать прихода Аллена.

Пока она ожидала его, снова упала вешалка. Она подошла к шкафу, чтобы поднять ее и повесить на место.

Дверца шкафа была открыта настежь.

Странно…

Она отчетливо помнила, что закрыла ее. Кроме того, она помнила, что замок не защелкнулся, видимо, она закрыла дверцу недостаточно плотно. Но дверца была все же закрыта.

Сердце ее сжалось, безумный страх охватил ее. Она ощупью добралась до туалетного столика и бессильно упала на стул.

Лишь одна мысль овладела ею: НЕКТО… ОН… БЫЛ ЗДЕСЬ. В одной комнате с ней! Он не сейчас вошел сюда, он был здесь с самого начала, все время был здесь. Сперва забрался в шкаф… а теперь… теперь где-то здесь, в каюте.

Но где? В углу? В ванной? Где он?

Губы ее начали дрожать.

«Аллен, – беззвучно шептала она. – Ох, Аллен».

Если бы ей удалось достигнуть двери, которая выходила в коридор… Возможно, Аллен вдруг придет… откроет… она будет спасена.

Она напряженно прислушалась. Никакого шума, никакого разговора, ничего.

Она не сможет долго переносить неизвестность, этого испытания нервов ужасом. Она должна знать, где он находится.

ОНА ДОЛЖНА ЕГО НАЙТИ!

Расставив широко руки, она начала двигаться вдоль стены, касаясь ее одной рукой, Осторожно и очень медленно.

Слезы покатились по ее щекам. Снова и снова шептала она одни и те же слова:

– Аллен… Ох, Аллен…

Ни одного крика не вырвалось у нее. Горло словно было стянуто. Она не смогла бы даже крикнуть, если бы он ее…

Странным образом чувствовала они, что была при смерти. Уже сейчас, прежде чем он ее схватит. Ужасное предчувствие непостижимого парализовало ее, она заранее ощущала смерть..

Она ощупывала дальше. Здесь – комод с бельем Аллена, а теперь.. Ее рука ощутила пустоту, плывет, плывет… Она чувствовала себя, как утопающая, которая не может достигнуть берега.

Опять стена. Поблизости дол лена быть ванная. Ее осенила мысль: если она достигнет ванной, то, ножал\щ, будем там в безопасности

Легкое движение воздуха коснулось ее лица. Дверь ванной закрылась. Поздно. Ее надежды не сбылись. В замке звякнул ключ и был вытащен. Ее рука наткнулась на ручку двери. Она была влажная и теплая. Он до нее держался за ручки

– Ох, Аллен… Аллен… – беззвучно шептала она.

Она протянула вперед руки. Теперь он должен быть совсем близко. В одном-двух шагах от нее.

Она делала шаг за шагом от стены по направлению к кровати.

Чужие руки коснулись ее. Сначала слегка, почта нежно, Притянули ее ближе, схватили сильнее, притянули еще ближе. Увлекли ее на кровать.

Удивительно, но она больше не чувствовала страха и боли. Она не защищалась, безвольно дала делать с собой, что угодно. Жизнь уже покинула ее.

Потускнели ее слепые таз а. Она знала, что Аллен придет слишком поздно. Это была ее последняя мысль, прежде чем она погрузилась в безвозвратную тьму.

Его отчаянные крики затихли только после того, как корабельный врач сделал ему укол сильнодействующего успокоительного. Он взял врача за руку и привлек к себе.

Растерянный, он прошептал:

– Но ведь мне говорили Камерон и детектив из ее личной охраны, – они уверяли меня, что критическая дата – это тридцать первое мая. Что убийство может произойти только тридцать первого мая, а этот день истек вчера в полночь. Поэтому сегодня я уже больше не присматривал за ней. Почему же меня обманули?

– Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, – ответил дружеским тоном бородатый корабельный врач. – Я знаю, что вчера было тридцать первое мая, весь день, от полуночи до полуночи. Но сегодня тоже тридцать первое мая, опять же до полуночи. Видите ли, в то время, пока мы шли на запад, мы пересекли международную границу времени и выиграли целые сутки. Это произошло как раз вчера, тридцать первого мая, вследствие чего этот день длится для нас 48 часов. Вам никто об этом не сказал? Вы не знали?

Камерон чувствовал себя прескверно. Он отлично помнил, как в последний раз разбушевался его шеф.

Потребовалось некоторое время, чтобы он набрался храбрости, Наконец постучал.

Никакого ответа.

Знал ли шеф, что Камерон хочет сделать доклад, слышал ли он стук в дверь, догадывался ли, кто стоит за дверью, но, так или иначе, ответа не было.

Камерон постучал вторично и подождал. Опять никакого ответа.

Наконец Камерой открыл дверь. Шеф не взглянул на него и продолжал изучать лежащие перед ним доклады.