Встретимся в аду. История, которая потрясла мир

— Теперь и умирать не страшно… Знаешь, Никки, ты приехал и на душе как-то легче стало. И счастье какое-то небывалое легло на сердце. Хоть кто-то в этом мире помнит обо мне. Это здорово. Если бы жизнь начать сначала… Я бы тогда, когда мы встретились на улице в Бухаресте, иначе поступила… Развелась бы с мужем и вышла бы за тебя замуж, и Тони бы с нами был… Но гордая я слишком была и высокомерная, богатство вскружило мне голову, вот и сошла с ума, стала преступным путем приумножать его. Теперь я только поняла, что только одного тебя я любила и больше никого. Я приезжала как-то в наш Беркерекул, на годовщину смерти моего отца, и заходила в твой бывший дом, но там жили уже другие люди… И в приют заходила… Все вспоминала потом, как мы валялись на твоей кровати, курили и пили «Мускат». Мне кажется, что вкус его до сих пор остался на моих губах…

— Да, хорошее время было… Но я не вынес нашего разрыва и вынужден был уехать с Тони в Констанцу, а после войны — в Ниш.

— Да это моя вина, что мы расстались. И моя вина в том, что отдала дитя в приют. А как вы живете с Драганом? Не бедствуете?

— Скромно… четно признаюсь… И всегда так жили. Я шоферю, но денег вечно не хватает. Вот и Драган хочет модно одеваться, девушкам нравиться, но… Недавно побил одного мажора за то, что он при одной девушке назвал его голодранцем.

— Надо же? Как мне все это напоминает. Ты отколошматил моего ухажера за то, что он обозвал тебя «бродягой». И я, восхищенная твоим буйным характером и силой, перешла к тебе в качестве поощрительного приза.

— Жалко, что только на два месяца.

Вера вытерла слезы, и сентиментальность ее умчалась прочь. Ренци стала чересчур серьезной.

— Погоди, Никки… Вот что… Мне уже это не понадобиться, я сгнию в этой тюрьме, это точно, а вам еще с Драганом жить и жить… Я сделаю так, что ты и мой внук, а там и его дети будут жить безбедно. Пора мне отдавать долги, накопленные за эти долгие годы.

Никола недоуменно посмотрел на Ренци.

— О чем ты говоришь, Вера?

Ренци приняла таинственный вид.

— Дело в том, Никки, что я безумно богата.

— Неужели?

— При аресте полиция не нашла мой тайник, а там — драгоценности, золото. В общем, там много ценного, хватит на сто лет вперед. Тебе я одному скажу… где этот тайник… — Вера повертела головой по сторонам. — Здесь, наверное, прослушивают?

Никола тоже покрутил головой то влево, то вправо.

— Не знаю, но могут, конечно.

— Смотри, что я начерчу на стекле…

Ракитич стал внимательно смотреть. Она поводила пальцем по стеклу… Прямоугольник, а над ним еще — треугольник.

— Дом? — с первого раза догадался Никола.

Она утвердительно кивнула и показала на себя пальцем.

— Твой? В Бу…

Она снова одобрительно кивнула.

— Да там, где ты и подумал. Для подсказки: в том городе, где мы встретились в последний раз и поссорились.

— Хорошо, я понял. Дальше…

Ренци снова нарисовала что-то на стекле, Ракитич пожал плечами.

— Не понимаю, Вера.

Ренци написала четыре слова и продублировала губами. Никола снова недоуменно пожал плечами.

— Не могу различить, Вера.

— Хорошо, тогда вот тебе загадка… Слово из четырех букв. Первое буква «Б». Из мебели.

Ракитич на минуту задумался, а потом обрадовано кивнул.

— Я все понял, Вера!

— Возьми «это», и никогда с Драганом не нуждайтесь в деньгах. Купи ему классную машину, самую престижную, одень его как денди. Купи ему дом с садом. Найди ему красивую невесту. Сыграй свадьбу и привези фото мне посмотреть.

— Хорошо, Вера.

В комнату зашел надзиратель.

— Свидание закончилось! — громко объявил он. — Заключенная номер три тысячи шестьсот шестьдесят три, ваше время вышло! На выход!

— Пока, Никки! — улыбнулась на прощание Ренци. — До следующей встречи! Я буду так рада тебя видеть!

— Пока, Вера! Я обязательно приеду и все расскажу!

— Приезжай!

У Веры снова появились слезы, она послала Николе воздушный поцелуй. В ответ он помахал ей рукой.

…Радостный и возбужденный, Сабо примчался к Ференцу.

— Шеф, я подслушал разговор этой маньячки Ренци с ее бывшим хахалем.

— Ну! — напрягся от великого волнения Ференц.

— Я знаю теперь, где ее тайник.

— Где?!

— В старинном бюро!

— А где это бюро?

— В особняке, где она жила раньше. Здесь в Бухаресте.

— Отлично! — возликовал Ференц и потер от удовольствия руки. — Сокровища буквально у нас под боком! Срочно переодевайся и проследи за этим… Никки. Если он попытается проникнуть в дом, то убей его. Конкуренты нам не нужны. Понял?

— Понял. Я мигом, шеф.

— Давай, действуй… Возьми оружие: пистолет там, нож… Если что, наручники…

— Само собой, шеф.

…Спустя часа три Сабо снова возник пред очами Ференца. Тот от великого волнения пил большими дозами сливовицу. Лицо его раскраснелось, а усы воинственно затопорщились вверх.

— Ну что? — с нетерпением воскликнул начальник тюрьмы. — Докладывай скорее!

— Сейчас, что-то горло пересохло, — Сабо налил почти полный стакан сливовицы и выпил залпом.

— Ну!! — стал выходить из себя Ференц.

Сабо выпалил:

— Значит, так… Он покрутился у особняка и поехал на Восточный вокзал, сел в поезд до Ниша и…

— Что «и»?

— И укатил в свою Югославию.

— И ты оставил его в живых?!