Вторая мировая война. Ад на земле

Рузвельт, со своей стороны, сумел получить санкцию и на помощь Великобритании, и на перевооружение, воспользовавшись аргументом генерала Джона Першинга, самого знаменитого американского участника Первой мировой войны: эти меры не втягивают Америку в конфликт, а, напротив, способствуют тому, чтобы война не затронула западный берег Атлантики. Поначалу англичане расплачивались за все поставки наличными, однако их валютные и золотые запасы вскоре исчерпались и во второй половине 1941 г. вступили в силу правила ленд-лиза. В сентябре 1940 г. Америка одобрила предложенную Рузвельтом сделку с англичанами, основанную на принципе «истребители в обмен на военные базы». Даже изоляционистская Chicago Tribune

приветствовала «любое соглашение, которое предоставит США морские и воздушные базы в регионе, где должна распространяться зона оборонительных интересов Америки. Это триумф». Черчилль также прислушивался к постоянным настойчивым требованиям Вашингтона не разглашать подробности своих отношений с президентом до выборов 1940 г., и этот совет также подразумевал, что после выборов Америка примет более активное участие в европейском конфликте.

Поражение люфтваффе в Битве за Англию существенно повлияло на настроения американцев: хотя большинство по-прежнему не рвалось вступать в бой, по крайней мере появилась надежда, что народ Черчилля продержится. В сентябре военный министр Генри Стимсон записывал в дневнике: «Любопытно наблюдать, как общественное мнение склонилось в пользу вероятной победы В. Б. Рассеялась господствовавшая двумя месяцами ранее атмосфера пессимизма. Отчеты наших наблюдателей на том берегу изменились, сделались более оптимистичными». Тем временем вступил в силу Тройственный пакт Германии, Италии и Японии, и американцы начали понимать, что это общий и угрожающий всему миру враг: едва ли с дюжину демократических стран оставались еще неоккупированными. Октябрьский опрос мнений показал, что уже 59 % американцев выступают за снабжение Великобритании оружием, даже если тем самым страна рискует быть втянутой в войну.

Однако во время президентских выборов 1940 г. изоляционизм был еще заметной политической силой, и хотя кандидат от республиканцев Уэнделл Уилки в глубине души склонялся в пользу вмешательства, пока что он выступал с пацифистскими речами. Рузвельт опасался, как бы его собственная позиция – предполагалось, что он настаивает на скорейшем вступлении в войну, – не привела к провалу на выборах. Генерал Хью Джонсон, писавший колонки для изданий синдиката Scripps-Howard, сообщал: «Любой осведомленный человек в Вашингтоне знает, что стоит нам проголосовать за мистера Р. и он при первой же возможности втянет нас в войну, а если подходящей войны не будет, он ее сам затеет»¹⁴

. Опрос журнала Fortune

4 ноября 1940 г. показал, что 70 % американцев допускают как минимум 50 %-ную вероятность вступления Америки в войну, но при этом 41 % соглашается предоставить Великобритании всевозможную материальную помощь и только 15,9 % одобряют непосредственное участие в боях. Конгрессмен Линдон Джонсон, представитель Демократической партии, поддерживавший администрацию во всех вопросах внутренней политики, добился для родного Техаса большой доли казенного пирога, раз уж военный бюджет так раздулся, – и все равно выступал против вмешательства США в военные действия в Европе. В июне 1940 г. он сказал своим избирателям: «Умение американцев мыслить здраво и действовать в критических обстоятельствах разумно убережет нас от войны»¹⁵. Его мнение удалось изменить лишь летом 1941 г., когда англичане потерпели ряд поражений в Средиземноморье: стало ясно, что США не могут примириться с победой оси.

Однако давление изоляционистов побудило Рузвельта сделать в одной из предвыборных радиопередач крайне рискованное и неоднозначное заявление: «Обращаясь к отцам и матерям, хочу заверить вас еще раз – я уже говорил это, но готов повторить вновь и вновь: ваши мальчики не будут сражаться в иноземных войнах». Многих эта реплика возмутила, в том числе супругу президента, и в собственной газетной колонке «Мой день» (My Day) она поспешила сделать существенное уточнение: «Никто не может гарантировать вам ныне мир дома или за рубежом. В человеческих силах обещать только одно: сделать все возможное, чтобы предотвратить вступление нашей страны в войну». Было ясно, что в данном случае президент проявил уклончивость, если не откровенно солгал. И все же ни Черчилль, ни американский народ в 1940–1941 гг. не могли до конца разгадать одну загадку: добился бы Рузвельт вступления Штатов в войну, если бы действия стран оси не вынудили Америку сражаться?