Вторая жизнь. Начало (СИ)

- Первый случился в полгода, - он потыкал вилкой колбасу. – И тогда мы поняли, что он маг. Эйлин сказала, что выброс был слабым, но я помню, как меня корёжило. Все внутренности крутило, меня потом два дня рвало кровью, хотелось на стенку лезть и выть. Потом полгода ничего не было, а потом они стали происходить примерно раз в три месяца, мы научились их ловить, я уходил из дома. Но даже если я уезжал в Бирмингем, мне и там было муторно. А год назад… Да, это было на рождество… На наш дом напали маги. Эйлин назвала их Пожирателями Смерти. Они стреляли своими заклинаниями, и у Северуса случился сильный выброс. И я обезумел. Я не помню ничего, что я делал, но когда я пришёл в себя во дворе дома, я увидел себя всего в крови и пять трупов этих Пожирателей. Потом появились ещё маги, и дальше я не помню. Когда я очнулся, я увидел, что ни трупов, ни крови нет, только снег во дворе истоптан, а Эйлин ничего не помнит о Пожирателях.

Я кивнула. Обливиэйт – заклинание забвения. На Эйлин подействовало, на Тобиаса – на него наверняка тоже его применили – нет.

- После этого, - всё таким же убитым тоном продолжал он, - всё покатилось под откос. Выбросы стали сильными, иногда раз в неделю. Я после предыдущего не успею отойти, а уже новый. На всякую магию стал взрываться. Если раньше заклинание мог потерпеть, то теперь все они крутили мне внутренности. И я теряю контроль над собой, и понимаю вроде бы, что надо держаться, а не могу… И тогда, во вторник, когда я… ну, да… у парня очередной выброс был. Наверно, я полез его бить, она попыталась меня удержать, и… И вот, и всё…

Мы некоторое время молчали, он без аппетита жевал яичницу.

- Ты хочешь уйти? – вдруг напрямую спросил он.

- Выбора нет, - не стала юлить я.

- И парня заберёшь?

- Без него нет смысла уходить.

- Я понимаю…

Мы опять помолчали.

- Тобиас, - попросила я, - можешь ли ты сказать вот что. Когда вы с Эйлин заключали магический брак – неужели никто не видел, что ты не простой маггл?

- До магического брака всё было нормально. Я нормально переносил магию, мне нравилось наблюдать, как Эйлин колдует. А во время ритуала меня словно порвало… Словно во мне взяли и просверлили огромную дыру, в неё хлынул огонь и жжёт меня, и дыра растёт. Я не мог есть, пить, спать… А потом Эйлин сказала, что я тяну магию из её рода, и из других родов. Она два дня ревела, а потом отсекла себя от рода. И мне стало нормально, как и было до брака, но с тех пор стоит кому-то начать рядом колдовать – меня крутит и на меня находит безумие.

- Тебя должна была проверить специальная комиссия…

- Никто не проверял. Только тот бородатый, который её опекун был, покрутил около меня волшебной палочкой и сказал, что я маггл. И свидетели тоже что-то поколдовали своё и тоже сказали, что я маггл.

Неужели всё-таки несчастный случай?

Он без охоты доел завтрак, оставил посуду на столе и поплёлся в прихожую, словно постарев на пару десятков лет. В прихожей я дала ему два флакона с бодрящим зельем:

- Если будет тяжело, слабость, пей это. По одному флакону. Второй – не раньше, чем через час после предыдущего.

Он молча сунул флаконы в карман пальто, потоптался немного у входа, потом повернул ко мне голову и глухо сказал:

- Ты, это… Если соберёшься уходить… Не уходи без меня… Дай хоть с парнем попрощаться… Всё-таки моя кровь.

- Ты же говорил, что он не твой.

- Я много чего во время приступов могу говорить такого, о чём потом стыдно становится. Мой он. Только… У нас всегда сын на отца похож. Я на своего отца похож, мой отец – на моего деда. А Северус похож и на тебя… Если интересно, в гостиной, в шкафу на верхней полке – фотографии, - и он развернулся и, ссутулившись и сунув руки в карманы, ушёл, не обернувшись, в туманную серость утра. Я проводила его взглядом и закрыла дверь.

Ещё одна исковерканная жизнь.

***

Фотографии я нашла и внимательно просмотрела. Они занимали всего один альбом, но толстый, и примерно треть его занимали не фотографии, а небольшие портреты, выполненные красками, датированные ещё восемнадцатым и первой половиной девятнадцатого века. Первый чёрно-белый снимок был подписан 1843-м годом и принадлежал Северусу Тобиасу Снейпу и его жене Анне Снейп. Потом пошли снимки его сына Тобиаса Северуса с его женой и детьми, потом снимки уже его детей, старшим из которых был Северус Тобиас – и так до моего теперешнего супруга. Как я поняла после тщательного изучения снимков и подписей к ним, имена Тобиас и Северус были наследственными, и мальчика-первенца всегда называли в честь деда.