Вторая жизнь во тьме

Пусть в горле и пересохло, но всё моё внимание привлёк незнакомец и то, как он выглядел. Это он зарывался в волосы девчонки и что-то ей шептал. Я узнала его по рубашке, ведь лица из-за позы рассмотреть не смогла, да и сиди он иначе, это ничего не изменило бы.

Сказать, сколько ему лет, было довольно трудно. Объёмные волосы едва достигали середины шеи и были непонятного цвета. Среди чёрных прядей виднелось очень много седины, из-за чего создавалось впечатление, что на самом деле они просто были испачканы в чём-то чёрном. Квадратное лицо с небольшим подбородком, покрытым щетиной, было наполовину закрыто плотной чёрной повязкой, скрывающей глаза. Он что, слепой?

Приподняв брови в удивлении, я проследила за тем, как мужчина выпрямился, развернулся и спокойно пошёл к двери, игнорируя меня.

– Стой, – выдавила я с хрипом. Голос подвёл, давно не приходилось разговаривать. Попытавшись сглотнуть, чтобы хоть немного смочить горло, я покосилась на посуду. Дотянуться до окна было труднее, чем до неё.

Мужчина неподвижно замер. Поворачиваться он тоже не стал, да и зачем? Взглянув на его расслабленную спину, я передумала говорить что-то ещё. Но он продолжал ждать. Тишина напрягала. Плотно сжав губы, я всё же решилась на слова.

– Я не хотела мешать, – странный способ извиниться, признаю, но и эти три слова дались мне с трудом. Бросив взгляд на еду, я медленно облизнула пересохшие губы и ощутила, что они покрыты неприятной коркой, а местами и вовсе потрескались. Протянув руку и взяв ближайшую чашку, я кое-как приподнялась и опустошила её почти залпом. К моему удивлению, там была простая холодная вода.

– Но помешала. Теперь беги к ней и объясняй, что я не вешал ей лапшу на уши, – спокойно ответил мужчина. От услышанного я чуть приоткрыла рот.

– Вот сейчас встану и побегу, – вырвалось из меня.

– Хотел бы я на это посмотреть.

Не знаю, как я не рассмеялась, но это точно причинило бы мне боль, а потому пришлось сдержаться.

– Мне надо сменить повязки. Они все… непонятно в чём, – говорить стало легче и удалось произнести больше слов.

– Подумаю, что можно сделать.

– Я уйду, как только смогу, – но что-то уверенностью в моём голосе и не пахло.

– Тогда ты здесь надолго, – хмыкнул мужчина и переступил порог. – Поищу замену бинтам.

– Почему надолго?

Уставившись в дверной проём и попытавшись рассмотреть собеседника и соседнюю комнату, я ничего не увидела, кроме деревянной стены. Мужчина не ответил, и мне пришлось откинуться на кровать, ведь боль усиливалась и мешала думать.

Я заставила себя снова приподняться только где-то через час. Желудок, получив целую кружку воды, отчаянно просил любой пищи. Пришлось оторвать голову от подушки, прислониться к стене и подтянуть к себе тарелку с бульоном. На вкус он оказался гадостью, но ничего лучше мне не предложили. От голода я влила его себе в рот. То же самое я сделала и с жидкостью во второй кружке.

Мужчина вернулся как раз после этого. Он словно знал, что я поела и посуду можно убирать – никаких других объяснений мне найти не удалось. На этот раз у него в руках был поднос с миской, до краёв наполненной водой. Поставив её на тумбу, он на ощупь собрал остальную посуду, а мне швырнул моток тряпок. Попал почти в лицо. Да, обращение с ранеными здесь на высоте.

– Ты предлагаешь мне самой этим заняться? – недоумённо спросила я.

– А кому?

– Может, подружка твоя поможет? – меня напрягала сухость нашей беседы. Сам ведь нашёл меня на берегу или куда меня там прибило после стока. Нечего было браться, раз заботиться не хочешь. Зачем спасать с таким отношением? Или ему заплатили? Образ человека, пронзившего меня кинжалом, предстал перед глазами и заставил руки сильнее сжать моток тряпок.

– Она больше не придёт, – угрюмо буркнул незнакомец, переступая порог комнаты и скрываясь от моих глаз.

Ого, девчонка точно решила, что я его жена, а он ей мозги пудрит. Ну и боги с ней, сама дура, а я тут вообще ни при чём.

– Приведи новую, – шутливо бросила я вслед мужчине, но ответа не получила.

Ковыряться со сменой повязок оказалось труднее, чем я думала. Это было похоже на то, как я обматывала грудь, чтобы зафиксировать её и не отвлекать ни солдат, ни себя при тренировках и поединках. Вот только делать это, когда каждое движение вызывало желание заорать в голос, было весьма проблематично. К тому же старые бинты прилипли к коже и ране так, что безболезненно отодрать их не получалось.

После нескольких попыток я окончательно взбесилась, схватила миску и отшвырнула её в сторону. Вода расплескалась, а сама она с грохотом ударилась о стену и рухнула на пол, прокатившись до двери.