Второе дыхание

Еще оставалась надежда, на то, что информацию о национальности Габриэлы можно скрыть и миновать ареста. Элла сдалась. Мой красавец дед был безутешен. Семья содрогнулась, но выстояла. Габриэле понесла от метростроевца. Тот не стал настаивать на подпольном аборте, возможно дорожил любовницей. Ребенок стал своеобразной защитой для женщины. Во времена Большого террора именно Метростроевец помог Эле избежать ареста: когда фамилия Габриэлы попала в списки неблагонадежных поляков, подлежащих аресту, она обратилась с своему бывшему любовнику. Отец Виталика, используя свои связи, смог добиться, чтобы имя любовницы убрали из этих списков. Польку Габриэлу оставили в покое. Отыгрались на ее муже. В том же 1939 году Россия вместе с Германией договорились о разделе Польши. Половина территории отошла к России, а поляки стали врагами советского государства, коими и оставались до 1941 года – года предательского объявления Германией войны СССР. В 1939 году моего деда за сокрытие национальности жены и по придуманным шпионским обвинениям, разжаловали, посадили в тюрьму, а в начале войны в 1941 году отправили в составе штрафбата воевать. Дед погиб под Смоленском в ожесточенных боях в деревне Клемятьево Бельского округа 27 декабря 1942. Безутешной жене отправили повестку. Красавец, высоченный, белозубый, с чубом, Сашенька сгинул, ушел из жизни. Не долюбив, не раскаявшись за свои грехи, не получивший их отпущения, не увидев своих внуков и меня, свою внучку.

Его тело до 2000 года лежало в безымянной могиле, пока отряд Поиск не наткнулся на захоронение и не обнаружил останки многочисленных советских военных, захороненных там. Только тогда мы узнали точное название место смерти деда и адрес его официальной могилы. А рядом в Катынском лесу под Смоленском спят вечным сном 14500 польских офицеров и мирных поляков, расстрелянных за год до гибели моего деда, такими же, как мой дед, НКВДшниками, по приказу Сталина. Круг замкнулся.

Символично еще, что погиб дед рядом с городом Ржев, в 100 километрах от деревни и дома, где в это время ребенком умирала от голода и холода в транспортном концентрационном лагере, в ожидании отправки в Германию, созданном немцами, моя 6 летняя мама, будущая жена среднего его сына, мальчика Толи. Возможно, батальон, в котором служил дед, проходил через деревню и останавливался на постой в доме родителей его будущей невестки.

Все эти события и воспоминания пронеслись у меня в голове.

Чай выпит, бутерброды съедены. Мальчишки унесли грязную посуду на кухню. Я осмотрела комнату, стараясь запомнить мельчайшие детали, быстро вышла в коридор, подхватила свои ботинки и босиком вышла из квартиры. В подъезде надела ботинки, вышла из подъезда и пошла по двору. Почему я так сбежала, ничего не объяснив мальчикам? Не могла я им сказать правду, что я, мол, ваша внучка, и живу в 20-м веке, и шла я с дискотеки, с мамой вашей не знакома. Отец же ваш будет арестован и погибнет, у вас впереди страшная, ужасная война, эвакуация в Башкирию, недетский труд, условный срок у Толи за побег до Бреста, 25 лет в армии и дальше, и дальше, вплоть до полученной доли радиации моим будущим отцом. Мальчики были такими счастливыми. Они жили в Великой стране, в стране детства, с любящими и заботливыми родителями, в относительном комфорте. Пусть так и останется.

Двор закончился. Я вышла на улицу и увидела машины. Современные машины моего века. Оглянулась. Дом исчез из вида, был и не стало. То ли я его не могла разглядеть за другими, то ли он действительно исчез, не поняла.

Я устала, хотела спать и меня бил озноб от прожитых переживаний. Вытянув руку, поймала такси и поехала домой, дав себе слово вернуться завтра и во всем разобраться.

Мама не спросила, где я была всю ночь. Я просочилась в свою комнату, и упала в чем была на кровать. Происшествие растворилось в моем сне, все перепуталось, смешалось и, когда я проснулась ближе к вечеру, уверенности в действительности произошедшего не стало.

Я позвонила своим друзьям, которых потеряла на Серпуховке. Выяснилось, что они ждали меня долго, звали в голос, разбудили мужика, который в открытые окна высказал свое мнение по поводу тех, кто не спит рано утром, а ходит по дворам и орет «Алла, куда пропала?» Решили, что я обиделась на что-то, взяла такси и уехала.

Ни завтра, ни послезавтра я к заколдованному дому не поехала. Не решилась. А вскоре ко мне приехал Миша. Любимый, страстный, обаятельный, щедрый, веселый, мой. Мы не могли оторваться друг от друга. Нам было интересно все, что мы проживали вместе. Мы не готовы были жить друг без друга. И не стали. Я забила барахлом под завязку свою машину, и мы уехали в Ижевск, жить и трудиться, любить.

Глава 2. Вторая встреча

Сейчас я в Польше, в городке Белосток, сижу в небольшой квартирке за кухонным столом у русского приятеля Александра и его подруги польки Юлии. Александр знаком мне еще по России. Можно сказать – мы с ним почти родственники.