Второе открытие Америки

Это маленькое животное так сообразительно, что одно из них, сопровождавшее нас в лодке до Ангостуры, прекрасно различало таблицы, приложенные к «Элементарной картине естественной истории» Кювье. Гравюры в этом сочинении не в красках, и все же Titi поспешно протягивал свою маленькую руку в надежде схватить кузнечика или осу всякий раз, как мы ему показывали таблицу № 11, на которой изображены эти насекомые.

Если ему показывали рисунки скелетов или голов млекопитающих, он оставался совершенно равнодушным[128]. Когда несколько обезьянок, запертых в одной и той же клетке, попадают под дождь и обычная температура воздуха внезапно снижается на 2–3 градуса, они загибают хвост (которым они, кстати сказать, не цепляются), обвивают им шею и переплетают руки и ноги, чтобы согреть друг друга.

Охотники-индейцы рассказывали нам, что они часто встречают в лесу группы в 10–12 обезьян, которые испускают жалобные крики, так как оставшиеся снаружи стараются протиснуться внутрь клубка в поисках тепла и защиты от дождя. Пуская стрелы, смазанные ослабленным ядом, в такой клубок, ловят живьем сразу много молодых обезьян. Детеныш Titi, когда его мать убивают, продолжает за нее цепляться.

Если он не ранен при падении, то ни за что не покидает плеча или шеи мертвого животного. Обезьяны, живущие в хижинах индейцев, по большей части были оторваны от трупов их матерей. Взрослые особи, оправившиеся от какой-нибудь легкой раны, довольно часто погибают, прежде чем успеют привыкнуть к жизни в неволе. Вообще Titi – слабые и робкие зверьки. Их очень трудно довезти из миссий на Ориноко до Каракасского и Куманского побережья.

Они становятся печальными и слабеют, как только покидают область лесов и вступают в Llanos. Такую перемену нельзя приписать легкому повышению температуры; скорее она зависит от большей интенсивности света, меньшей влажности и от некоторых химических свойств прибрежного воздуха.

Саймири, или Titis, с Ориноко, коаты, сапажу и другие четверорукие, с давних пор известные в Европе, по своему внешнему виду и привычкам представляют резкий контраст с макаваху[129], которого миссионеры называют Viudita, или «вдова в трауре». У этого маленького зверька мягкая блестящая шерсть красивого черного цвета. Лицо у него покрыто четырехугольной маской беловатого цвета, переходящего в голубой.

«Маска» закрывает глаза, нос и рот. Уши с изогнутыми краями, маленькие, очень изящные и почти без шерсти. На горле у «вдовы» белая полоса шириной в дюйм, образующая полукруг. Ноги, или, скорее, задние руки, черные, как и остальная часть тела, но передние руки снаружи белые, а с внутренней стороны блестяще черные.

Эти белые пятна миссионеры называют вуалью, шейным платком и перчатками «вдовы в трауре». Характер обезьянки, которая встает на задние конечности только при еде, весьма мало проявляется в ее поведении. Вид у нее кроткий и робкий: она часто отказывается от предлагаемой ей пищи, даже если ее мучает сильный голод. Она не любит общества других обезьян и при виде еще меньшего, чем она, саймири обращается в бегство. В глазах у нее много живости.

Мы наблюдали, как она часами оставалась неподвижной, но не спала и внимательно следила за всем, что происходит вокруг. Однако эта робость и эта кротость лишь кажущиеся. Когда Viudita бывает одна, предоставленная самой себе, вид птицы приводит ее в ярость. Она карабкается и бегает с изумительной быстротой, как кошка бросается на добычу и умерщвляет всех, кого ей удается схватить.

Эта обезьянка, встречающаяся очень редко и очень мало выносливая, водится на правом берегу Ориноко, в гранитных горах, которые возвышаются позади миссии Санта-Барбара. Она живет также на берегах Гуавьяре, около Сан-Фернандо-де-Атабапе. Viudita проделала с нами весь путь по Касикьяре и Риу-Негру, дважды пройдя через пороги.

По-моему, для того чтобы как следует изучить нравы животных, весьма полезно в течение нескольких месяцев постоянно наблюдать их под открытым небом, а не в домах, где они утрачивают всю свою природную живость.

В тот же вечер приступили к погрузке предназначенной для нас пироги. Как и все индейские лодки, это был древесный ствол, выдолбленный с помощью топора и огня. В длину пирога имела 40 футов, в ширину 3 фута. Три человека не могли бы усесться в ней рядом.

Эти пироги весьма подвижны и вследствие своей неустойчивости требуют очень равномерного распределения груза; поэтому когда кто-нибудь хочет на секунду встать, он должен предупредить гребцов (bogas), чтобы те прислонились к противоположному борту. При несоблюдении такой предосторожности вода непременно захлестнет накренившийся борт. Трудно представить себе, какое напряжение ощущаешь в столь жалком суденышке.