Второй фронт. Антигитлеровская коалиция: конфликт интересов

Маркус Валленберг беседовал в Лондоне с секретарем премьера Д. Нортоном. Соображения Герделера были приняты как «информация». Через третье лицо, но со ссылкой на Черчилля М. Валленберга просили продолжать контакты с немецкой оппозицией. Проявлялся интерес к получению дополнительных данных о «группах сопротивления» в Германии и их составе.

Герделер в ответ подтвердил, что акция против Гитлера совершится в «самое скорое время». Через Валленберга он еще раз настоятельно просил, чтобы британские ВВС примерно до сентября-октября щадили Берлин, Лейпциг и Штутгарт – главные центры заговора. В ином случае акция может сорваться из-за выпадения связи. Свои призывы Герделер сопровождал битьем в набат по поводу угрозы «тотальной победы России». «Чрезмерно сильная Россия, – стращал он, – будет угрожать всем свободным странам, в особенности Швеции и Британской империи в Азии, по причине агрессивности и большевистского подрыва европейских демократий. В интересах самой Англии безотлагательно положить конец безумной войне и принять руку, протягиваемую немецкой оппозицией»[704].

Этот раунд переговоров Герделера с англичанами принял деловые очертания. При встрече с Я. Валленбергом в ноябре 1943 года бывший обер-бургомистр Лейпцига с удовлетворением отмечал, что английская авиация действительно меньше тревожила названные им города. Валленберг, в свою очередь, подчеркивал важность быстрых действий,

если оппозиция хочет плодотворного разговора с британскими политиками. Когда Германия будет разбита, подсказывал шведский банкир, все станет напрасным.

Герделер сделал для себя из сообщений Я. Валленберга вывод, что Черчилль с «благожелательным интересом» наблюдает за становлением в Германии новой системы. Явно под впечатлением этих бесед Герделер сочинил летом-осенью 1943 года «мирный план», в котором Англия и США изображаются в качестве естественных антиподов «большевистской России». Отсюда автор выводил их «коренной» интерес к сохранению жизнеспособной и сильной Германии, потребность иметь на своей стороне «немецкого солдата» как заслон «продвижению России»[705].

Сравним рассуждения Герделера с тезисами, развивавшимися Бауманом, Позвольским, Ачесоном и представителями военного министерства на заседаниях комитета по послевоенной политике США, или с секретной запиской Лиддела Харта, которую британский авторитет в вопросах стратегии составил в октябре 1943 года.

Сначала о правительственном комитете, который возглавлял К. Хэлл. Большинство в нем определяло несущие элементы будущего курса США так: Советский Союз станет главным конкурентом интересам США; его надо задержать как можно дальше на востоке; модели обращения с Германией должны подчиняться главной задаче – ограничению советского влияния в Европе; Германия может рассматриваться как естественный союзник США и Англии, ее чрезмерное ослабление невыгодно, и надо добиваться для немцев «политического и военного равенства». Военные выражались проще и категоричней: после войны понадобится «привести в движение небо и землю», чтобы превратить Германию в союзника Соединенных Штатов[706]

.

Добавим – дискуссия шла не за стойкой в пивном баре, каждый выступал в официальном качестве. На календаре январь 1943 года. Паулюс еще не сдался в Сталинграде. Рузвельт произносит свою знаменитую тираду о безоговорочной капитуляции.

Точка зрения Лиддела Харта, снискавшего репутацию ведущего теоретика в области военной стратегии, кое-что значила для Черчилля и приближенных к нему военных. В Европе, убеждал Лиддел Харт, имеется лишь одна страна, способная вместе с западноевропейскими государствами оказать сопротивление послевоенным устремлениям русских, – это страна, которую «мы собираемся разгромить». «Великая дружба» с СССР, как бы желательна она в принципе ни была, должна кончаться там, где дело идет о сохранении единственного барьера, достаточно мощного, чтобы сдержать поток. По иронии судьбы оборонительная мощь, которую англичане собираются сломить, так как она громадной преградой стоит на их «пути к победе», одновременно является самой мощной опорой западноевропейского здания. Все остальные государства Западной Европы настолько слабы в военном отношении, что уничтожение германской армии неизбежно должно будет привести к подавляющему превосходству Красной армии. Поэтому было бы разумно выйти за рамки ближайшей военной цели, в сущности уже достигнутой (наступательная мощь Германии сломлена), и позаботиться о том, чтобы длительный путь к последующей цели был расчищен от опасностей, уже довольно отчетливо вырисовывающихся на горизонте[707].