Второй фронт. Антигитлеровская коалиция: конфликт интересов

25 июля англичане предприняли неудавшуюся попытку продвинуться на Фалез, а американцы 30 июля добились крупного успеха в районе Авранш. Контрудар Клюге, осуществлявшийся 7–8 августа по приказу ставки с задачей отбросить союзников на исходные рубежи, успеха не имел. Как заявил Варлимонту Гитлер, «наступление провалилось потому, что фельдмаршал Клюге хотел его провала».

Д. Ирвинг пишет, что Клюге «прямо-таки потворствовал операциям Паттона по окружению группировки Эрлебаха»[824]. Фельдмаршал, возможно, собирался в мешке под Фалезом войти в прямую связь с западными союзниками, но, когда это сорвалось и Гитлер заподозрил предательство, Клюге принял яд (19 августа)

[825].

Разведки раскрывают свои архивы скупо и избирательно. Остаются засекреченными целые разделы планов «Следжхэммер» и «Рэнкин», поскольку это касается специальных операций. Как зеница ока хранятся имена агентов-нелегалов и связников, если они сами не отказались от инкогнито или случайно не попали в свет прожекторов. Но факты говорят сами за себя. Как до, так и после взрыва в «Волчьем логове» немецкий генералитет вел войну на Западе спустя рукава. Даже в декабре 1944 года, когда стартовала Арденнская операция, «Восточный фронт оставался единственным театром военных действия для ОКХ (Верховного командования сухопутных сил)»[826]. В войне против Советского Союза нацистская военная машина крутилась, поскольку это зависело от немцев, без заминок.

С конца июля 1944 года Гитлер подчинял все действия против американцев и англичан задаче выиграть время, чтобы употребить его для расшатывания антигитлеровской коалиции[827]

. Фюрер еще пристальнее следил за поведением Вашингтона и Лондона, регистрировал, где они выполняют обязательства перед СССР и где двурушничают.

Судя по частично приоткрытым материалам, нацисты прощупывали за и против разыгрывания балканской карты. Не исключался отвод войск вермахта к Дунаю и на Восточный фронт с замещением их войсками США и Англии. Соответствующее предложение в сентябре 1944 года было передано от имени МИД Германии А. Даллесу. В различных модификациях оно оставалось предметом тайных контактов между западными державами и эмиссарами Берлина до мая 1945 года[828].

Почему Балканы всплывали как возможный объект сделки и каковы должны были быть ее общие рамки?

Сказалась осведомленность Берлина о настроениях Черчилля. Потворствуя его попыткам открыть третий фронт в Юго-Восточной Европе, нацисты вели дело к распылению сил США и Англии, чтобы разгрузить таким образом группировку вермахта во Франции, Бельгии и Голландии. Но главное – рассчитывали сотрясти тегеранские договоренности. Установление негласного параллелизма действий против советских интересов не замкнулось бы Балканами.

К уходу без борьбы из ряда районов Югославии, Албании, Болгарии и Румынии (как до или после этого вермахт оставлял Южную Францию, Сардинию, Корсику и Грецию) гитлеровцев побуждала жгучая потребность высвободить часть сил, скованных югославами, для укрепления обороны вокруг мест добычи стратегически важного сырья и нефти, без коих вермахт терял едва ли не половину боеспособности. Тем не менее чисто военные выгоды (сокращение протяженности обороняемых рубежей, обеспечение более коротких и надежных коммуникаций) не представлялись нацистскому руководству достаточными без политических уступок со стороны США и Англии. На политике опять все и споткнулось[829].

Обычно историография делает ударение на то, что Берлин не получал положительного ответа на зондажи и предложения. Эмиссаров рейха выслушивали и затем, как правило, им напоминали, что официальной позицией западных держав остается безоговорочная капитуляция. Формально, наверное, так оно и обставлялось. Если не смешивать форму и содержание.

Доводы немецкой и британской сторон в пользу итало-балканской модели перегруппировки позиций принципиально не расходились. М. Мэтлофф описал английские переживания так: «С этого времени (с лета 1944 года) война вступила в новый этап, и Черчилль сам уже стал смотреть на Европейский континент по-иному, следя одним глазом за отступавшими немцами, а другим – за продвигавшимися вперед русскими. Это была новая периферийная стратегия, и ее особенность заключалась в том, чтобы сдержать наступление советских войск в Восточной Европе»[830]. Слова «сам уже» должны показать, будто до 1944 года взор премьера был устремлен только на Берлин, тогда как и Черчилль не скрывает, что к средиземноморским вариантам его влекло с 1941 года.

После высадки в Нормандии англичане попыталась замотать операцию «Энвил» – десант на юге Франции. На штабных переговорах (июнь 1944 года) они добились отсрочки окончательного решения, поставив его в зависимость от развития «Оверлорда» и наступления Красной армии: если немцы распустят Западный фронт, то надобность в «Энвиле» сама собой отпадет; если основные советские усилия пришлись бы на южный фланг, то не исключать высадки союзников в Истрии.