Второй шанс

Сначала Соберон радовался, когда старпом Варвич получил от ворот поворот. Ольга нравилась ему самому. Но потом выяснилось, что он ей не нравится. Ни ухаживания и мелкие знаки внимания — подвинуть стул, подать соль, вежливо справиться о самочувствии — ни широкие жесты ее не привлекали. Она оставалась равнодушна и просто не видела ничего. Конечно, это можно было принять за обычное женское кокетство — известно ведь, что женщины капризны и порой сами не знают, чего хотят, особенно когда у них «эти дни»! — но тут Соберон нутром прожженного сердцееда чувствовал, что об игре и притворстве речи не идет. Такое равнодушие не сыграешь.

Соберон сам не заметил, как влюбился в докторку, а когда это понял, то сообразил и то, почему удрал Варвич. Да уж, двум мужикам разбила сердце и даже этого не заметила! Вот стерва равнодушная!

Нет, если бы дело было только в этом, Соберон бы не отступил. Он бы усилил натиск, что-нибудь придумал, совершил бы безумный поступок или подвиг, граничащий с безумием, но заставил бы женщину-врача обратить на себя внимание. Однако весь жизненный уклад был против его затеи. Профессор Трент засадил свою группу за лабораторные исследования. Брались многочисленные анализы, составлялись графики и таблицы. И если бы речь шла о животных! Нет, в основном приходилось иметь дело с пробами грунта, образцами породы и несколькими случайно обнаруженными окаменелостями. Если лаборантов и выпускали «на охоту», то только за новыми образцами. Никакой экзотики. «Пойди и принеси еще листьев во-он с тех дендроидов. То, что ты принес в прошлый раз, для сравнения не подходит!» Где уж тут думать о любви!

В ту ночь, когда его засадили дежурить возле черепоида — польза от него была только в том, что сюда иногда приходила докторка Крыж — Соберон понял, что с него хватит. И когда внезапно заявилась Таиша, воспринял это как подарок судьбы. Аспирантка собиралась с утра пораньше проверить кое-какой опыт, оставленный ею на сутки, и Соберон предложил свои услуги. Мол, ты тут посторожи, а я сбегаю.

И сбежал.

Нет, он не собирался начать робинзонаду. Погулять какое-то время, наконец, искупаться-позагорать, поскучать немного на пляже, поохотиться на местное зверье, посидеть у костра, а через денек-другой можно и обратно. Даже уже ближе к вечеру можно вернуться, если станет скучно. И пусть профессора помалкивают. В крайнем случае, он про них такое дядюшке расскажет, что мало не покажется. Должно у человека быть право на отдых! Между прочим, сейчас у остальных каникулы по расписанию!

Первые несколько часов побега прошли идеально. Прихвативший из шлюза набор выживальщика — аптечку, зажигалку, фонарик, соль, пару пакетов для обеззараживания воды, сигнальную ракету — и ружье, Соберон шел по тропинке, стараясь держаться вдоль обрыва. В темноте двигаться приходилось осторожно, а включать фонарик близко от корабля не хотелось. Лишь когда стало светать, Соберон свернул к воде. Какое-то время шел вдоль берега, наслаждаясь покоем и одиночеством, потом остановился.

Ему захотелось есть. За время пути юноша нагулял отменный аппетит, но, проверив аптечку, не обнаружил главного — пайка. Обычно в них кладут несколько галет, горсть орехов и плитку шоколада. Тут не было ничего. То ли выронил по дороге, то ли кто-то до него сунул сюда нос и забрал съестное.

Ничего! В море водится много всякой живности. А если что Соберон и запомнил, так это отличие съедобных видов от несъедобных.

Положив снаряжение на камни, он разулся, закатал штаны и вошел в воду. Вот эти улитки, кажется, не имеют яда. Одна, вторая, третья… Соберон набрал полную горсть, выложил добычу на берег и вернулся за второй партией. Когда на камнях выросла целая горка, приступил к трапезе. Вкус был специфический, мясо было жестковато и сильно отдавало травой. Не устрицы, конечно, но есть можно. Главное, не начать их рассматривать. Соберон сам не заметил, как съел три десятка, вытер найденный в аптечке скальпель о штаны и растянулся на берегу. Потом скинул рубашку, устроился поудобнее…

А когда открыл глаза, солнце уже перешло на другую половину неба. Обожженная кожа покраснела и горела огнем. Морщась и ругаясь сквозь зубы, Соберон кое-как натерся мазью от ожогов. Купаться расхотелось. Ну, чтобы ему немного поплавать сразу после еды? Хотя, докторка Крыж категорически запрещала лезть в море на сытый желудок.

Ладно, купание может и подождать, а вот ужин — нет. Накинув на плечи футболку, Соберон снова полез за моллюсками.

На сей раз улов был намного меньше — всего одиннадцать штук вместо тридцати утром. То ли он уже всех выловил, то ли остальные расползлись. Ничего. Остров полон живности, он кого-нибудь подстрелит. С этой мыслью Соберон вскинул ружье и решительно углубился в чащу.