Второй шанс. Книга 3

Меня в этой общине принимали… пока, но отнюдь не благодаря собственным заслугам. Давнее знакомство с Мартином оказалось весьма выгодным для обеих сторон: я покупала для него в Пограничье редкие заморские ингредиенты для сплавов и обработки камней, а он подсказывал порой, когда через границу поедет большой караван, нуждающийся в сопровождении.

При встречах мы обменивались информацией и часто оказывались весьма полезными друг другу. И теперь только благодаря Мартину я могла скрыть свою тайну. Гномки не ограниченны и неглупы – королевский герб Вадерии они знают, выводы сделают быстро. Принцев и герцогов королевской крови в стране сейчас нет, а вот королевскую невесту ищут по всем дорогам… Что же делать?

Тягостные мысли лишили меня последних сил. Войдя в дом, Винница быстро разогнала любопытных детей с заданиями, а меня уложила на мягко устланную лавку в тихом углу за занавеской:

– Полежи, сейчас супчик погрею, а Витара за отваром к Занозе сбегает.

Я хотела поблагодарить, но меня бесцеремонно укутали в одеяло:

– Спи, потом подумаешь. Мартин еще неделю в горах будет.

Свернувшись калачиком, я, к собственному удивлению, быстро уснула. Во сне мне привиделся Вайнор, такой, каким он был в гостинице Пограничья – расслабленный, веселый, страстный…

Мы смеялись и целовались под шелковым шатром, а потом он прижал меня к сердцу так, что я едва могла вздохнуть.

Проснулась я от нехватки воздуха. Оказалось, во сне я натянула на голову одеяло и едва не задохнулась под тяжелыми складками.

Услышав шорох, Винница заглянула за занавеску:

– Проснулась? Есть хочешь?

Желудок требовательно заурчал.

– Вот твои сумки. – Женщина кивнула на торбу с одеждой и узелок с едой. – Одевайся и пошли к столу, Витара уже отвар принесла.

Осторожничая, я начала подниматься, в любую минуту ожидая головокружения или приступа тошноты. Обошлось. Но стоило мне встать с постели, как среди пышных складок зашуршала бумага, и на пол скатился тяжеленький свиток с парой печатей.

От удивления я забыла об осторожности, потянувшись к бумаге руками. Потом отдернула пальцы и поискала взглядом что-нибудь металлическое. Длинная шпилька с узорной головкой пришлась весьма кстати. Разложив свиток на табурете, я сломала печати кончиком кинжала и, развернув, вчиталась в ровные строчки, выписанные решительной рукой:

– Леди, мой повелитель король Вайнор Вадерский просил меня написать несколько строк моей дочери. Я выполняю его волю.

Ниже стояла размашистая подпись отца и оттиск личной печатки.

Я провела пальцами по коротким строчкам. Отец. Да, это в его стиле. Потом сердце трепыхнулось: Вайнор попросил? Моего отца? Свиток пришел ко мне магопочтой? Выходит, Вайнор знает, что я жива? Ищет меня?

Колени сами подогнулись, и я опустилась на кровать. Свиток развернулся дальше, показывая изысканную вязь женского почерка:

– Аннелора, дитя мое, я верю, что ты жива.

Подпись была короткой – «мама».

На глазах выступили слезы. Я зло стерла их ладонью: нельзя раскисать! Отец не верит, что я жива – и замечательно! Маме можно будет послать осторожную весточку позднее, она поймет или хотя бы простит, а вот Вайнор…

Пришлось задержаться за занавеской и хорошенько подумать. Если о том, что я жива, станет известно кому-то кроме родителей и Его Величества – у меня прибавится проблем. Аристократы не простят ни звания невесты, ни побега, будут ловить, дабы убить «по неосторожности».

Однако сейчас у меня есть то, что я постараюсь сберечь – рука каким-то новым жестом легла на живот, словно прикрывая от мира невидимое пока сокровище. На данный момент эта крохотная жизнь для меня важнее всего: дороже прощения родителей, страсти Вайнора… даже карьера телохранительницы отступила в тень. Значит, быть по сему!

Определившись с приоритетами, оделась я молниеносно – от хандры не осталось и следа, а есть хотелось так, что сосало под ложечкой. Волосы спрятала под сетку и вышла из отведенного мне уголка.

Похоже, на простецкую с виду занавеску было наложено заклинание уединения. Солнце давно село и в просторном доме собралось все гномье семейство.

Сам молодой старейшина сидел в своем «рабочем» углу и, зажав в глазнице увеличительное стекло, рассматривал небольшую гравированную пластинку.

Еще один гном, помоложе, сидел на полу у печурки и обтачивал что-то небольшим напильником.

Две девушки, очень похожие на мать, хлопотали у стола.

– Познакомьтесь, – сказала Винница, кивая на дочерей. – Это Витара.

Хорошенькая черноволосая гномка приятно улыбнулась мне, раскладывая ложки. Вторая тотчас ревниво выдвинулась вперед.

– А это Ганера.

Взгляд девушки помладше оказался тяжелым, она словно взвешивала и тщательно измеряла меня. Я постаралась дружелюбно улыбнуться, пока радушная хозяйка усаживала меня за стол.

И только устроившись на широкой скамье, я поняла, что меня насторожило: у гномов рождается мало детей! Один, реже два, а уж трое – это большая редкость. Но при этом девочкам дается имя на ту же букву, что и матери. А мальчику на ту же букву, что и отцу.

Получается Ганера – приемыш? Поэтому она так ревнует Винницу к Витаре и боится чужаков?