Второй Шанс (СИ)

— Его отец – торговец тканями в Северном Рахадане, успешный купец. Мать – женщина с чудесным голосом, до замужества была бродячей певицей, очень известной на севере… Ваэйлен ее звали. Эльфийка. Басха я знал с тех пор, как жил в Рахадане, это было давно… умный мальчик, но очень разочаровавший отца.

— В смысле?

— Как это часто бывает, мальчик совершенно не пожелал пойти по фамильной стезе и становиться торговцем. Он всегда больше походил на мать: этакий задумчивый, замкнутый. На беду, отец, сам неграмотный, решил дать сыну образование, и этим отбил у него желание торговать. Не понимаю, зачем было посылать мальчика в Арэль Фир.

Арэль Фир? Басх учился в Арэль Фир? Должно быть, он был там раньше меня: я его не помню. Он ведь наироу, значит, должен был попасть в особые классы...

— Великим магом он вроде как не стал, зато набил голову всякой бесполезной историей и стал чего-то там исследовать. Потом с отцом поссорился и ушел из дому. Ваэйлен-то умерла от какой-то болезни, пока Басх учился.

— Зачем он здесь?

Коуп грустно покачал головой.

— Говорю же, мечтатель он. По матери. Начитался всякой белиберды о Девяти Стражах и вбил себе в голову, что пройдет через них.

— Неужели все-таки?.. — поразилась я своему чутью. — Еще один самоубийца.

— Говорит, что знает что-то такое, чего до него никто не знал. Все вы, молодежь, такие: думаете, что с вашим рождением и свет был создан.

— Но он не говорил вести его к дороге на Девять Стражей. Ты же знаешь, она начинается от Скалы-Девятки, а он указал нам другой участок на карте.

Коуп озадаченно потер подбородок.

— Что ж, может быть, с этим связано то самое, что ему удалось найти?

— А ты сам-то как умудрился завести знакомство с рахаданским купцом? — нескромно спросила я и шмыгнула носом, надеясь таким образом извиниться за излишнее любопытство.

— С купцом-то? — Коуп приложился к элю. — Никак. Я знал Ваэйлен. Я же сам из Локенхейна, ты же помнишь, а в Рахадан я частенько ездил к одному товарищу, отменный мастер был, многому меня научил. Ваэйлен там пела частенько на одном постоялом дворе, где я останавливался, ну…

— И как же ты ее упустил? — осведомилась я, шалея от собственной наглости.

Коуп поперхнулся элем, и глаза его налились кровью.

— Слы-ы-ы-ышь, ты! Уши давно не драли?

…Дверь в мою комнату была не закрыта, на пол падали тусклые отсветы. Чего это, интересно, Святоша не у себя в каморке? Я осторожно открыла дверь и заглянула: так и есть, топор вешать уже можно, к тому же, он валяется на моей и без того не слишком чистой постели прямо в сапогах, вовсю дымя своей трубкой. На вытянутых руках он держал над головой какой-то мятый лист, приковавший все его внимание.

— Ты не слишком много куришь в последнее время, а? — спросила я, переходя порог и затворяя дверь.

— А что еще делать тут? — отозвался Святоша, не отводя взгляд от листа. — Если мы не накопили на зимовку где-нибудь подальше от Семихолмовья...

— Что ж ты не сказал, что та сотня у тебя последняя? — упрекнула я его.

— А что, она как-то повлияла бы на наши планы? Сама знаешь, сколько стоит жизнь в городах.

— Чем это ты занят?

— Картами. Думаю, — Святоша сел на лежанке, свесив ноги и отложив трубку. — И вот решил тебя дождаться, узнать кой-чего.

— Чего же?

— Скажем так, варианта у нас два. Первый — идем длинной дорогой. Можно даже верхом. Но долго – к кануну Йуле сюда вернемся, не раньше. А можно, — он протянул мне карту, — по краю трясин, но там лошади путь только осложнят. Зато через четыре — при худшем раскладе — седьмицы будем там, а обратно, сама знаешь, всегда быстрее.

— Ты понял, где эта Хардаа-Элинне находится?

— Да. Сам там не был, правда. Ничего, уж я разберу дорогу, не волнуйся.

— Я-то? Ты же сам панику развел на ровном месте.

— Уж прости, — Святоша качнул сапогом, — просто не нравится мне все это дело, несмотря даже на прорву денег, которую пообещали. И историк этот тоже не нравится.

— Вот и хотелось бы знать, чем, — проворчала я, развалившись на скамье и изучая переданную им карту. Угольная дорожка вилась от Семихолмовья по самому краю Инеевой Ряски — вечно полузамерзшей области, которую делили болота и погосты. Местность там и впрямь была не для верховой прогулки.

— Не знаю. Чуется мне, что не так он прост... Плеснет он нам кислого эля, грызун, попомни мое слово.

— Хватит каркать, аки ворон лысый! — рассердилась я, стащила с ноги сапог и погрозила им Святоше. Тот осклабился и наконец-то принял решение слезть с моей постели.

— Ты мне скажи, что по поводу дороги думаешь-то? Длинной пойдем или короткой?

— Вот уж не знаю. Что, трясинами и впрямь настолько быстрее?

— Не то слово. Я же тебе говорю, ровной тропой — крюк почти в две луны туда-обратно. И постоялых дворов нет.

— Зато спокойнее как-то.

— Да что ты говоришь! — деланно удивился мой напарник. — Давно с тебя лесные молодцы мзды не просили?

Я ойкнула:

— Что, думаешь?..

— Ты не забывай, что мы не одни. С таких тощих овец, как мы, стричь нечего, а вот с господина Дэ-Рэйна...