Второй том «Мертвых душ». Замыслы и домыслы

То, что Гоголь называл «написанными главами», означало: главы, заново переработанные[168]. В то время как С. Т. Аксаков, уверенный в готовности рукописи второго тома, советует представить ее царю, Гоголь решает править свое сочинение до тех пор, пока цензура сама не пропустит рукопись без затруднения. Об этом решении Гоголя Аксакову сообщила А. О. Смирнова (во время их встречи в Москве в конце февраля – начале марта 1850 года). Мы же знаем о нем из письма С. Т. Аксакова сыну Ивану:

Она рассказала мне кое-что о дальнейшем развитии «Мертвых душ», и по слабости моего ума на все легла тень ложных их убеждений. Например, она мне открыла секрет, что Гоголь никогда не представит своей рукописи государю, что я советовал, хотя уверен, что он дозволил бы ее напечатать; нет, он хочет до тех пор ее исправлять, пока всякий глупый, привязчивый цензор не пропустит ее без затруднения. Я отвечал: как жаль, какая ложная мысль! (письмо И. С. Аксакову от 3 марта 1850 г., <Москва>[169]).

По-видимому, к этому времени относится и эпизод, рассказанный как анекдотический уже в 1890‐е годы А. Д. Галаховым со слов М. С. Щепкина:

«Раз, – говорит он (М. С. Щепкин. – Е. Д.), – прихожу к нему и вижу, что он сидит за письменным столом такой веселый». – «Как ваше здравие? Заметно, что вы в хорошем расположении духа». – «Ты угадал. Поздравь меня: кончил работу». Щепкин от удовольствия чуть не пустился в пляс и на все лады начал поздравлять автора. Прощаясь, Гоголь спрашивает Щепкина: «Ты где сегодня обедаешь?» – «У Аксаковых». – «Прекрасно: и я там же». Когда они сошлись в доме Аксаковых, Щепкин перед обедом, обращаясь к присутствовавшим, говорит: «Поздравьте Николая Васильевича». – «С чем?» – «Он кончил вторую часть Мертвых душ». Гоголь вдруг вскакивает: «Что за вздор! От кого ты это слышал?» Щепкин пришел в изумление: «Да от вас самих: сегодня утром вы мне сказали». – «Что ты, любезный, перекрестись: ты, верно, белены объелся или видел во сне». Снова спрашивается: чего ради солгал человек?

[170]

Во время встречи в конце февраля – начале марта 1850 года А. О. Смирнова и С. Т. Аксаков говорили также и о том направлении, которое собирался придать последующим главам поэмы Гоголь:

Когда я между слов промолвил, что, слава Богу, талант Гоголя жив и что он здраво смотрит на предметы, Смирнова расхохоталась и, разгорячась, высказала мне, что Гоголь точно так же смотрит на все, как смотрел в своих письмах, что без них он никогда бы не написал второго тома «Мертвых душ», что он не отступился ни от одного слова, в них написанного, и что он решился меня обманывать, в этом отношении, со всеми другими (письмо С. Т. Аксакова И. С. Аксакову от 3 марта 1850 г.[171]).

Новое чтение «Мертвых душ», на этот раз Ю. Ф. Самарину и А. С. Хомякову, состоялось в первых числах марта 1850 года. О нем С. Т. Аксаков сообщал Ивану Аксакову 7 марта: