Вторжение

Субординация в СБР наблюдателей со стороны приводила в изумление. Командиров в лицо называли кличками, приказы начальства игнорировались (и начальство воспринимало это как само собой разумеющееся), штатские командовали военными. Нужно было какое-то время вариться в нашей кухне, чтобы понять — при внешнем хаосе система отношений между работниками службы жестко структурирована. Она отвечает сложившимся потребностям и будет, при необходимости, легко изменена во что-то новое.

Причины, как всегда, следует искать в людях. Я нигде не встречал такого большого количества талантливых людей, как в СБР. С самого начала проекта сюда шли лучшие специалисты, опытные руководители, ученые, бойцы. Естественно, многие из них обладали скверным характером и замашками примадонны. Талант вообще не терпит границ, в том числе нравственных и социальных. В качестве примера можно вспомнить того же Коробка, или Покойника, обожавшего эпатировать публику и издеваться над окружающими. А таких маньяков в нашей службе был не один десяток.

Тем большее уважение вызывал Сергачев. Двенадцать лет иметь дело с психами разной степени невменяемости и оставаться в своем уме, может не каждый. При этом наша служба считалась одной из лучших в мире, а ее начальник пользовался репутацией строгого, но справедливого командира. Но в последнее время, несмотря на усилия врачей, возраст давал о себе знать, поэтому лично я старался генерала беречь и нервы ему попусту не трепать. Удавалось не всегда.

Впрочем, мой нынешний прилет в Москву не был связан с активностью чужаков внутри страны или получением головомойки от начальства. Как-то так сложилось, что после смерти Чижова я стал отвечать за организацию крупных операций, взяв на себя его функции. Поэтому естественно, что командиром российского отряда в Амазонском Пекле назначили меня.

— Объясните, Александр Васильевич — новость меня удивила — зачем нам это нужно, участвовать в чужой зачистке? Послали бы наблюдателей, и дело с концом.

— Политика. На западе сомневаются, что сумеют зачистить Гнездо в одиночку, как-никак шестнадцать уровней. Вот и решили позиционировать операцию как общемировой проект, «единое человечество против общего врага». Китайцев тоже позвали.

Наши согласились в обмен на некоторые экономические привилегии.

— Иными словами, жизни в обмен на золото.

— А разве когда-то было иначе? Ты лучше спроси, почему двенадцать лет на Амазонке просто уничтожали ползущих снизу тварей, не пытаясь спустится ниже третьего яруса, и вдруг торопятся с началом штурма. Очень сильно торопятся.

— Есть какая-то особая причина?

— Есть. Гнездо меняется. Твари становятся умнее, сбиваются в стаи. Структура пространства рвется, я не разбираюсь в этом, поговори с Коробком. Из королевской камеры идут какие-то сигналы, совершенно незнакомые, ничего похожего прежде не встречалось. Короче говоря — Сергачев откинулся в кресле и тяжело вздохнул — когда меня спросили, стоит нам участвовать или нет, я сказал, что стоит. Мне как-то не хочется узнавать, что там внизу может вылупиться.

Интересная новость. Амазонское Пекло было крупнейшим и, возможно, старейшим Гнездом мира. Сразу после обнаружения его заблокировали, зачистив первый ярус, в то время ниже третьего вообще не спускались. Как всегда бывает в таких случаях, рост Гнезда «в глубину» замедлился, зато оно поползло вширь. Сейчас его площадь составляла пятьдесят тысяч квадратных километров, это больше Московской области.

— Когда начало?

— Через месяц, двадцать шестого мая. От нас требуют сорок человек, не ниже четвертого уровня. Будете зачищать, удержание захваченных ярусов ляжет на местных.

— Ниже четвертого я сам никого не возьму. Но это практически весь командный состав, вы понимаете?

— Понимаю. Так что смотри, осторожнее. Да, кстати, как там Дед?

— Пришел в себя. Данил говорит, через неделю будет как новенький. Физически.

Сергачев понимающе кивнул. История, произошедшая с Сэмовым замом, была столь же нелепая, сколь забавная и одновременно трагическая. Как и любой боевой маг высокого уровня, помимо изучения обязательной программы в виде знаков и целительства, он дополнительно осваивал интересные лично ему предметы. Дед изначально развивал свои регенерационные способности и считался лучшим в этой области, даже читал лекции в Академии (я преподавал там же лечение психических заболеваний, а Злобный написал пособие по борьбе с отравлениями). Но начиная с какого-то момента, у пожилого сибиряка появилась Мечта. С большой буквы.

Не знаю, кто подкинул ему идею, или она возникла самостоятельно, но Дед захотел освоить метаморфизм. Теоретически все правильно, если есть возможность управлять ростом тканей организма, то можно заставить их изменяться в нужную сторону. Задача, конечно, неимоверно сложная, но возможная.