Введение в человечность (СИ)

— Нет, Вась, не отменяются, — поспешил я его успокоить. — Бега проводить обязательно будем. Я ж слово Агамемнона дал. А мое слово не мусор, чтоб его на помойку выкинуть. Сегодня вечером идем в казино… Слушай, ты б хоть партнера кофием угостил, а?

— Извини! — воскликнул Ферзиков. Он тут же зачерпнул ложечкой из своей чашки напиток и осторожно капнул его прямо на клеенку. — Ты только извини, у меня растворимый. Кофеваркой так и не обзавелся.

— Перестань оправдываться, — остановил я человека. — Растворимый так растворимый. И нечего обсуждать. Кстати, давай-ка сейчас его допьем, да я эту штуку еще раз примерю. У себя-то я ее уже надевал, только там разбежаться негде.

Вася шумно отхлебнул из чашки.

— И как, — спросил он, — тяжелая?

— А ты как думал?! Правда, Медиковы потрудились на славу, каждую пластинку обработали, так что теперь моя спортивная форма достаточно комфортна и прочна. Я туда еще и ремни внутрь прикрепил, чтоб во время состязаний не болталась.

— Ну, ты даешь! — восхитился Ферзиков. — Мне тебя и вправду само Провидение послало! До тридцати лет почти дожил, а никогда не слыхал, чтобы тараканы настолько изобретательными были. Всегда считал, что вы только гадите повсюду…

— Кстати, — перебил я его, услышав слово «гадите», — Муша не появлялась?

— Нет, — покачал головой Василий, — а что?

— Да так, ничего, — ответил я, — просто на душе из-за нее почему-то неспокойно. Улетела вчера, обещала скоро вернуться, а сама исчезла. Боюсь, что-то случилось.

— Брось ты, — махнул рукой человек, — твоя муха — птица вольная. Где хочет, там и летает.

— Это уж точно, — согласился я, и большой камень с души упал. Но мелкие все ж таки остались. Нет, не может она просто так своего друга кинуть.

Допив кофе, Вася снова положил меня на ладонь, туда же осторожно опустил останки Катерпиллера, и мы отправились в его комнату. Надо было начинать тренировку.

— Вась, — спросил я его, когда мы вошли в спальню, — ты, случайно, Супера не знаешь?

— Кого? — не понял Ферзиков.

— Ну, паука, — пояснил я, — из Кабаковского компьютера. Того, что инсектоспикера открыл.

— Нет, а что?

— Интересно, а тараканов он ест?

— Не знаю, — рассмеялся Василий. — Но пусть тебя этот вопрос не волнует. Пока ты со мной, можешь ни о чем не беспокоиться. Кстати, я и от Бруска для тебя убежище приготовил. Хотя, тебе теперь в стене, наверное, покои королевские отдадут. Но все равно посмотри, хорошо?

— Давай, — заинтересовался я.

Вася поднял с пола красивую бутылку, внутри которой лежало несколько белых перышек, поломанных спичек, мелких кусочков фольги и бумаги. На блестящей этикетке крупными буквами было напечатано: «Путинка».

— Смотри, таракан! И цени мою заботу. Между прочим, в честь нашего президента водку назвали. А бутылка с его именем — настоящий президентский дворец. Нестандарт, ни один приемный пункт такую посуду не берет! Я, Агамемнон, спинным мозгом как чувствовал, что тебя во властные структуры возьмут.

— Ф-фу, — не смог скрыть я своего омерзения перед пустой посудой, — бутылка! Там же дышать нечем.

— Не фукай, — огрызнулся Ферзиков, — все предусмотрено. Там автономная воздухоподача. Не забывай, что я физик. На фольгу капнешь немного воды, зажжешь спичку (я тебя научу, как это делается), подогреешь металл, и все в порядке. Вода, когда испаряется, высвобождает кислород, сечешь? А кислород у нас что?

— Что? — меня начинало интересовать Васино изобретение.

— Полезный компонент воздуха, вот что. По большому счету, мы все кислородом и дышим. Понимаешь?

— Чего ж тут непонятного, — ответил я. — Ты, Ферзиков, непризнанный гений. Давай, как денег на бегах заработаем, ты свою лабораторию откроешь, а?!

— Видно будет, — снова рассмеялся Василий, — с деньгами все, что хочешь открыть можно, не только лабораторию. Зависит от их наличного количества… Но не в бабках счастье, Агамемнон. Проверено… Без них, конечно, ужасно хреново…

— …но есть вещи и поважнее. Так? — предположил я.

— Так, — кивнул Вася. — Я смотрю, ты вообще таракан мудрый. Ладно, давай начинать тренировку. А трепаться на отвлеченные потом, если время останется. Кабаков в семь зайдет. Короче, надевай доспехи, а я условный коридор пока обозначу. Будешь готов, все объясню.

Пока я облачался в свою удивительную спортивную форму, Ферзиков сдвинул в дальний конец стола компьютер, убрал клавиатуру и фломастером по длинной линейке начертил прямо на столешнице красную жирную линию. Когда я был готов, он осторожно подтолкнул меня к началу полосы и осторожно прижал к поверхности стола пальцем.

— Тебе не больно? — заботливо спросил он.

— Нет, — ответил я, — но приятного мало.