Вверх тормашками в наоборот

  Мила с Гелланом о чем-то переговаривались тихо за спиной. Прислушиваться я не стала, пошла вперёд, огибая каменные зубья и гигантские валуны, что разлеглись боровами на пути. Оказалось, что это что-то типа забора своеобразного: как только я миновала ощерившееся препятствие, в мягкой впадине как раз ровное место показалось с домиком полудостроенным. Туда-то я и сунула нос, оторвал бы мне его кто-нибудь, что ли...

  Я подошла к этим катяшкам, по кругу выложенным. Строение мне по грудь приблизительно. И заглянула внутрь. Да.

  Не знаю, визжала ли я в своей жизни так. Аж у самой уши заложило. Ругалась ли я так громко и выразительно когда-нибудь? Не уверена. Но мчалась оттуда с такой скоростью и так легко перепрыгивая барьеры из острых камней, что Вася-Петя - физкультурник наш, уже мною разок упомянутый - проглотил бы свой свисток от удивления. Ну, или подавился бы им - факт.

  Соображала я плохо, глаза вразлёт. Когда с силой во что-то врезалась, даже не сообразила, что это Геллан: драться начала, борясь не на жизнь, а насмерть. Но ему ж по фиг, как вы понимаете, быстро руки мои обездвижил, почти бережно, как умалишенной.

  - Дара. Дара. - спокойный, как удав. Но именно это в чувство меня немного привело.

  - Т-там пауки. Огромные! ПАУКИ-и-и-и! - завыла я, прихлёбывая слова, как горячий чай: обжигаясь и отплёвываясь, задыхаясь и мотая головой. Я б и руками себе помогла, но Геллан держал меня за запястья и махать не давал.

  - Это ткачики. Успокойся.

  - Какие, на хрен, ткачики! Паучищи! С меня ростом! Ржавые бочки на мохнатых лапах!

  Мила подозрительно хрюкнула и уткнулась Геллану в бок. Как я давеча возле разноносых сорокош. Я повела выпученными глазами в сторону Милы. Она беззвучно тряслась. И всем было понятно, что не от страха. Это меня остудило.

  - Ладно. Руки отпусти. - скомандовала я и мотнула головой так, что коса хлестнула не пойми куда, но по этой сладкой парочке - братцу и сестрице.

  Геллан тут же разжал пальцы.

  - А теперь прекратили ржать и объяснили.

  - Ткачики - строители. Это они делают дома. Если совсем просто, ткачики пережёвывают мейхон и выплёвывают его. Сам по себе мейхон - каменная порода, руда бесполезная. Не смешивается ни с водой, ни с другими жидкостями, не поддаётся колдовству. Только слюна ткачиков связывает частицы и превращает в прочный строительный материал.

  - Они что, жрут его? - недоверчиво спросила я и покосилась в сторону камней.

  - Нет. - Геллан улыбался. Вот же лучезарный, блин. - Они питаются живностью, плотоядные. А это... их работа. Мы одомашниваем ткачиков, как диких коров, например. Или лошадей. Полностью в неволе, как коровы, например, они жить не могут. Бродят по горам, питаются. Им нужна живая пища, и не так-то просто ловить такое количество зверьков и мух, сколько они сжирают за день.

  - Что за блажь жевать этот ваш мейхон. Какой им с этого прок?

  - Часть слюны с мейхоном они заглатывают. Без этого пища не переваривается. Приятное с полезным. - Геллан пожал плечами. - Кроме того, им нравится строить. В горах лепят норы, где зимуют и спят до весны. Меданы нащупали связь с ткачиками и направляют их страсть, насколько могут, в нужное русло. Ткачики... добряки...

  - Ничёсе добряки, - пробормотала я, вздрогнув. - Надеюсь, людей эти плотоядные гады не употребляют?

  - Н-н-нет, - тихо сказала Мила. Блин, да она вся светилась прям. Улыбка, щёки розовые, зубы сверкают. - Д-добрые, л-ласковые.

  - К сожалению, слушаются не так хорошо, как хотелось бы, трусливы, пугаются и сбегают. И дохнут, как бучки-однодневки.

  - Вот зараза, - огорчилась я. - А я визжала, как сирена. Небось разбежались.

  Геллан опять посмотрел на меня, как на тяжелобольную.

  - Ты не понимаешь или ещё не привыкла?

  Мне опять захотелось двинуть его под коленку. Или ещё куда. Не думала ни разу, что такая драчливая.

  Мила осторожно взяла меня за руку, пока я сверлила глазами в её братце пулевые отверстия. Пришлось оторваться от этого важного занятия и посмотреть, чего она хочет. Мила указывала другой рукой на каменную гряду. Я обернулась.

  Блин. Они стояли там, целых три штуки. Выглядывали застенчиво одним глазом из-за валунов. Как вам сказать?.. Вот представьте громадных пауков какого-то ржаво-коричневого цвета. Со жвалами там, мохнатыми членистыми лапами, гладким круглым брюшком размером с шар земной, блестящим, как сталь, и огромными круглыми глазами. На вид - страшно и отталкивающе. А если присмотреться - глаза какие-то... любопытные, как у малышей, - во!

  Я так и не поняла, как побрела к камням. Будто под гипнозом. Не помнила ни про Геллана, ни про Милу. Только эти глаза малышовские. И... что-то такое заворочалось внутри, мягкое, доброе, навроде щекотки. Убейте меня - не пойму как, - но я протянула руку и погладила одну огромную башку прямо возле глаза!

  Щекотка разлилась по телу сильнее, в голове закрутились шарики пуховые. Я прикрыла глаза и увидела три ярко-оранжевые верёвки. Я чувствовала их и... понимала, что ли...