Вверх тормашками в наоборот

  Иранна домашняя - другая Иранна. В простом белом платье с широкими рукавами. Босая, будто не жалит её морозный воздух.

  Долина не спит, шевелится, звенит вёдрами, лопочет голосами птиц и детей. Растения на Зеоссе почти не боятся ночных заморозков. Под лучами солнца отходят, согреваются, разворачивают листья - и снова лето: зелёное с разноцветными пятнами цветов. Горы близко, здесь нет широких бескрайних полей, зато каждый клочок земли наполнен растениями, ухожен, напоен заботой и вниманием.

  Сад Иранны разбит на причудливые геометрические фигуры-многогранники. Он похож на лабиринт и супермаркет, где есть всё, но в этом всём разбирается только она и никто больше. Здесь хорошо дышится и легко говорить.

  Муйба стоит посреди пёстрой грядки, руки испачканы в земле, в бровях - вопрос.

  - Я хочу остаться у тебя на несколько дней.

  - Опять удрала? - Иранна спрашивает буднично, будто чаю предлагает выпить.

  - Ага. - я и чувство вины, я и совесть несовместимы в определённых ситуациях.

  - Геллан будет злиться.

  - Ну вот чтобы не злился, помоги мне.

  Она смотрит на меня пристально, пытаясь понять или увидеть. Я делаю честные глаза.

  - Что заставляет тебя бегать, Дара?

  Хотелось соврать, но я передумала: с Иранной такие номера не проходят.

  - Это... не моя тайна. Но я хочу быть здесь и не бегать от Геллана. А по-другому не получится. Кстати, у нас теперь пятнадцать мерцателей, - пытаюсь перевести разговор на другое. Но Иранна на уловки не ведётся.

  - А взамен?

  Ого, настоящая торговка-вымогатель! Я растерялась.

  - Взамен?.. Ну, хочешь, я помогу тебе в саду. Или полы вымою.

  Она переступает с ноги на ногу, стряхивает землю с рук.

  - Будешь ходить на мои занятия и делать, что скажу. Без вопросов и увёрток.

  Я обречённо кивнула. Всё лучше, чем врать Геллану.

  - Моё укрывательство спасёт ненадолго, - предупреждает Иранна.

  Как будто я не понимаю...

  - Ну и пусть. Несколько дней без надзора стоят того.

  - Он... заботится о тебе... по-своему, как может; привык отвечать за тех, кто рядом. Если что-то случается, винит себя во всех бедах, хотя может в этом и не признаваться.

  Срываю с грядки зелёные листочки, мну их в руках, нюхаю. Похоже на мяту - такой же прохладный запах, смешанный ещё с чем-то...

  - Что суждено, от того не убежишь. Будет он рядом или нет - не имеет значения. Ты же это понимаешь?

  - Что-то меня напрягает в твоей настойчивости.

  - Ничего не случится, - твёрдо говорю я. - И, кстати, кота зовут Сильвэй.

  Брови Иранны вспорхнули, застыли, а затем потеплели радостью глаза.

  - Тебе удалось. Они... породнились?

  - Да всё, как положено: кровь, любовь, глаза в глаза, - заверила я, радуясь, что Иранна перестала копать под меня яму. - и четырнадцать маленьких мерцателей сегодня ночью. Четырнадцать розовых голых крысёныша. Жизнь налаживается - определённо. А сейчас она резко разладится, - мрачно добавляю я, прислушиваясь к приближающемуся топоту копыт.

  - Не бойся. Геллан не кусается, - лицо у Иранны довольное и предвкушающее, будто она всё же ждёт, что разозлённый Геллан превратится в шершня и покусает меня.

  Он ворвался бело-чёрной молнией - чёрный всадник на белом коне. Золотые кудри стеной. Ледяная синь глаз из-под тёмных ресниц. Довольная белая морда Сильвэя из седельной чёрной сумки.

  Савр радостно ржёт, машет вислыми спаниельными ушами, тянется тёплой мордой к моим ладоням.

  - Я не могла уснуть, - скороговоркой пытаюсь отделаться от тягостных вопросов, но черно-белый рыцарь только кивает головой.

  Мне даже глаза захотелось протереть. Потом поняла: они с Иранной разговаривают без букв. Мда. Не понятно, о чём речь и что Иранна ему говорит.

  - Я не сержусь. Оставайся, - спокойный голос обволакивает мягко, как вата хрустальную вазу. Заботливо, тошнотворно-участливо, но я стараюсь не заморачиваться на нюансах, хотя где-то внутри как-то нехорошо ёкает. Слишком уж он приторный и неестественно добрый.

  - Сильвэй! - коротко командует каменный гость.

  Кот, успевший вылезти из сумки, потереться о наши с Иранной ноги и поваляться на влажной грядке, деловито отряхивается, подбегает к коню и одним прыжком заскакивает в сумку. У меня дух захватывает: акробатический номер без всяких дрессировок! Геллан разворачивает Савра и уносится прочь. Морда Сильвея довольно щурится из сумы.

  - Что ты ему сказала? - подозрительно спрашиваю у Иранны.

  - Что у тебя девичье недомогание. Чтобы тебя выгородить, не пришлось и лгать.

  Несколько мгновений тупо смотрю на безмятежное Ираннино лицо.

  - Девичье... что?! - машинально переспрашиваю и вспыхиваю, когда понимаю, о чём речь.

  - У-у-у-у-у! - рычу беспомощно, закрыв лицо руками. Щёки полыхают костром. - Ты ничего другого не могла придумать?!

  - Зачем? - возражает Иранна. - Любая другая причина для него могла стать поводом остаться в долине. Не считай уж Геллана совсем дураком.

  - Я не привыкла, чтобы это выставляли напоказ! - злюсь от бессилия, и меня аж подбрасывает: в ушах стоит его заботливый голос, а перед глазами - тошнотворное участие во взгляде.

  - Это ни для кого здесь не секрет. И для него тоже, если он захочет увидеть.