Выбор

Стоя на заправке, он стиснул зубы от ветра и заглянул внутрь захудалого магазинчика. Дежавю врезалось в его мозг. Он был здесь сотни гребаных раз, держа мать за руку и разглядывая конфеты, которые ему не разрешали купить. Была ли эта женщина еще жива? Думала ли когда-нибудь о нем?

Он отогнал эти вопросы вместе с воспоминаниями. Но их место заняли другие, обрывки прошлого, которые он похоронил под гневом, обиду и сожаление. И все это завершилось в одном месте…

Его взгляд скользнул в сторону здания, где закончилась его старая жизнь и

началась новая. Образ этого проклятого ржавого зеленого пикапа, припаркованного рядом с туалетами, вместе с телом, лежащим на водительском сиденье, вспыхнул в его мозгу. Рваная рана на горле мужчины, из которой хлынула кровь, забрызгав его белоснежную рубашку. Бек готов был поклясться, что все еще чувствует горький медный запах, наполняющий кабину, когда кровь капает на пол.

Он рывком вернулся в настоящее и обнаружил, что по его лицу струится пот. Дрожащими руками он сосредоточился на бензоколонке, напоминая себе, что это было целую жизнь назад. Но он, казалось, не мог вернуть себя обратно в настоящее. Одно воспоминание — единственное, которое он лелеял за годы, проведенные здесь, — лежало в ожидании, как мина. Оно обладало силой, способной взорвать его разум.

Опустившись на землю позади сарая, он поднял подбородок к небу. Летнее солнце согревало его кожу, а запахи сена и лошадей, сливающиеся с сухой пустыней, заполняли его легкие. Обычно он находил спокойствие в этом тайном месте, но сегодня предвкушение гудело у него под кожей.

Выглянув из-за угла, он посмотрел на дом через дорогу и стал ждать. Прошло несколько нервных минут, прежде чем он увидел девушку, тащившую корзину с бельем к бельевой веревке.

Медленно поднимаясь, он упивался видом ее зарождающихся женских изгибов. Толстая светлая коса, перекинутая через плечо, ласкала ее грудь.

Мысленно сосчитав до десяти, он убедился, что берег чист, прежде чем броситься к ней. Он метнулся между двумя развевающимися на ветру белыми простынями и затормозил.

— Псс. Блэссинг! Спрячься здесь со мной.

Когда он просунул руку в просвет между краями ткани, она обеспокоено нахмурилась.

— Ты уверен, что это безопасно?

— Это будет похоже на наш личный форт. Да ладно.

Прошли долгие секунды. Он испугался, что она струсила, но тут она скользнула между шуршащими простынями. На его лице появилась глупая улыбка. Пока он скользил взглядом вверх по ее телу. Затем его кровь забурлила быстро и сильно.

Их взгляды встретились. Ее губы приоткрылись в тишине. Она была так близко…

Он сглотнул.

— Видишь? Здесь безопасно.

Она воровато оглянулась через плечо:

— Я не могу остаться. Мне вообще не следовало с тобой разговаривать. Если они выглянут в окно и найдут меня…

— Какое бы время мы ни провели вместе — это благословение, Блэссинг.

Они оба мягко улыбнулись его запинающимся словам.

Затем он не мог больше не прикасаться к ней и притянул ее в свои объятия. Когда она посмотрела на него, ее голубые глаза наполнились доверием. Их улыбки исчезли, сменившись хриплым дыханием.

— Я думаю о тебе, — признался он, проводя пальцем по ее нежной, молочно-белой щеке. — Много.

— Так же, как и я.

Ее слова вызвали прилив тепла, гораздо более теплого, чем солнце, обжигающее его кожу.

— Я должен знать, — прошептал он.

— Что?

— Какие твои губы на вкус.

— Мы не можем, — выдохнула она. — Это…

— Шшш, — он успокаивал, — никто никогда не узнает.

Она смотрела на него, и глаза ее были заполнены страхом.

Черт возьми. Он не хотел ее пугать.

— Если ты не хочешь, я не буду.

Блэссинг колебалась.

— Я… я хочу. Это просто…

— Ты боишься?

— Да.

— Я не позволю чему-либо причинить тебе боль, — пообещал он.

Прежде чем потерять самообладание, он обхватил ее затылок дрожащими пальцами и наклонился к ее губам. Теплые, мягкие губы Блэссинг заставили все его тело покалывать, а член напрячься. Крепче прижавшись губами к ее губам, он запустил руку ей в волосы. Ее тихий стон щекотал его губы. Он не мог поверить, что в этот запретный момент она принадлежала ему.

Ведомый каким-то врожденным инстинктом, он скользнул языком по складке ее губ. Когда она открылась для него, он погрузился в ее теплый, скользкий рот. Блэссинг приветствовала его, действуя в том же первобытном порыве. Затем..

Бек прервал воспоминание уродливым проклятием. Он должен был убраться к чертовой матери из этого места.

Стиснув челюсть, он сунул насадку в бензоколонку и запрыгнул обратно в серый кадиллак Глории. Дрожащими руками он пристегнул ремень безопасности, завел мотор и нажал на педаль газа, жалея, что не мог убежать от воспоминаний.

Направив машину обратно в сторону Вегаса, он судорожно вздохнул. К счастью, гнев и чувство вины ослабевали с каждой милей. Затем обрывки разговора с Глорией начали проноситься в его мозгу.