Выбор. Стратегический взгляд

Сами японцы демонстрируют глубокое понимание озабоченности Китая и, скорее всего, будут продолжать держаться в тени, даже не прекращая неуклонно укреплять свои военные возможности. Их военные усилия, судя по всему, продиктованы не страстным стремлением японской нации обрести независимую военную мощь, а по большей части осмотрительностью и нежеланием оказаться полностью беззащитными в случае внезапного отказа США от своих обязательств. Япония скорее ставит перед собой задачи получить в конечном счете надежный запасной вариант, чем замышляет неожиданный разрыв союзнических отношений.

На самом деле то, что демократические ценности и ярко выраженная антимилитаристская этика глубоко укоренились в мышлении японцев, делает великую честь японскому народу и его политической элите. Ведущиеся сейчас в Японии дебаты о масштабах и геостратегических целях национальных военных программ, неизменная поддержка общественностью строгих конституционных запретов на использование японских вооруженных сил за рубежом – все это отражает рациональное и ответственное видение международной роли Японии. В общем, сегодняшняя Япония – конституционная демократия истинного образца – добропорядочный гражданин мира.

Конечно, в Японии раздаются голоса, ратующие за более уверенное поведение на международной арене, и особенно слышны они стали после событий 11 сентября. Но, за исключением крикливого меньшинства, почти не имеющего влияния, те, кто настаивает на более активной роли страны, делают упор в основном на обязанность Японии как второй по экономическому потенциалу державы мира взять на свои плечи соразмерную долю ответственности за обеспечение глобальной безопасности. В общем и целом такая позиция не подразумевает призывов к полной военной независимости и разрыву связей, соединяющих Японию с Соединенными Штатами. Усиливающаяся склонность к отказу от интернационалистского пацифизма, возможно, присутствует, но это не означает намерения встать на путь националистического милитаризма.

Типичными можно считать взгляды, высказанные после событий 11 сентября председателем постоянного комитета по внешней политике и обороне верхней палаты японского парламента. «Простое пацифистское представление о том, что военная мощь есть зло, сложилось в послевоенной Японии в результате страшного опыта, пережитого страной в годы Второй мировой войны, – отметил он. – Эта идея, получившая преувеличенное толкование, переросла в так называемый пацифизм отдельно взятой страны, и нам следует критически переосмыслить свои позиции в этом отношении». «Японии, как ответственному члену международного сообщества, – продолжал японский политик, – следует обрести способность играть свою роль в противодействии новым угрозам, возникшим в эпоху после окончания «холодной войны». Далее, мы должны создать систему, которая защитит наши жизни, собственность и землю от традиционных угроз (таких как вооруженное нападение со стороны других стран)… И наконец, нам надо внести поправки в законодательство, чтобы обеспечить успешную деятельность альянса между Японией и США, необходимого для сохранения общего военного равновесия в Восточной Азии»[38].

Это и многие другие подобные заявления отражают крепнущие в обществе настроения в поддержку более напористой политической позиции Японии на мировой арене. Япония явно отходит от пассивной пацифистской точки зрения, тяготея к более активной вовлеченности в международную жизнь, включая не только операции по поддержанию мира, но и прямое военное участие в принуждении к миру (как в Ираке). Однако такая ориентация далека, как небо от земли, от независимой, националистической, милитаристской внешней политики, у которой есть шансы стать реальной только вследствие принципиального и угрожающего изменения военно-политической обстановки вокруг Японии.

В отличие от европейских стран накануне 1914 года, ни Китай, ни Япония не впадают в националистические разглагольствования о своем великодержавном будущем. В отличие от советского руководства, регулярно похвалявшегося, что Россия вот-вот выроет могилу Соединенным Штатам, китайцы склонны подчеркивать (и совершенно справедливо) свою относительную отсталость и то, как много времени понадобится на ее преодоление[39]

.

Японцы, пережив в 1980-х годах недолгое суетливое упоение, вызванное по большей части опасениями Америки, испугавшейся, что Япония вот-вот станет «следующей сверхдержавой», настолько же скромны в оценке своих долгосрочных перспектив. Они прекрасно отдают себе отчет не только в уязвимости собственной страны в случае глобальных беспорядков, но и в том, какие помехи ее благоденствию создают затянувшаяся экономическая депрессия и старение населения Японии.