Выбрать волю

– Эсни… – он мягко провёл рукой по её почти скрытому в мраке вечера лицу, вытирая слёзы. – Я не могу остаться. Я люблю тебя, и я не сумею этого скрыть. А Грэхард никогда не потерпит соперника.

Она прижалась к нему покрепче и закивала.

– Почему всё… так?.. – жалобно спросила она.

Он снова вздохнул, пригладил её волосы и прижался здоровой стороной лица к её лбу.

– Это жизнь, Эсни. Просто жизнь.

Несмотря на то, что в судьбе Эсны этот вечер навсегда остался самым трагичным воспоминанием, она никогда не чувствовала себя такой счастливой, как в этот момент, – прижимаясь к нему и чувствуя тепло его дыхания на своём лбу.

– И мы никогда больше не увидимся? – с горьким протестом спросила она.

– Лучше бы никогда, Эсни, – поцеловал он её лоб.

Ей пришла в голову мысль, что Грэхарда можно было бы убить.

Не то чтобы она представляла себе, как это сделать; но если бы Дерек сейчас предложил ей убить его – она бы, без сомнений, согласилась бы.

Должно быть, над родом Раннидов стояло проклятье – умирать при участии своих жён – но старине-Грэхарду в этом случае чрезвычайно повезло, потому что Дерек, каким бы усталым и отчаявшимся ни чувствовал себя, и мысли не допускал о таком выходе. Несмотря на всё, он любил Грэхарда отчаянно и больно – как учитель любит нерадивого ученика, как отец любит несмышлёное дитя, как опекун любит находящегося на его попечении калеку.

Но Грэхард не был ни ребёнком, ни калекой. Дерек понимал это, и всё же принимал своё решение с тяжёлым сердцем.

Странное дело! Это Грэхард всегда вёл себя как последняя свинья – но виноватым почему-то себя считал именно Дерек! Как будто, в самом деле, если вас угораздило купить человека за несколько звонких монет, вы и впрямь приобретаете власть над всеми его чувствами и мыслями.

– Я люблю тебя, – неожиданно для себя самой и тем более неожиданно для него призналась Эсна. Едва ли эти слова были выражением настоящего чувства; это скорее вырвалась из неё тоска по человеку, которого ей отчаянно не хотелось терять.

Он легко и радостно рассмеялся:

– Потише, милая, я тоже не железный. Ещё немного – и я надумаю увезти тебя силой, для твоего же блага.

– Ты никогда так не сделаешь, – с твёрдой убеждённостью в голосе возразила она, с упоением слушая, как ровно и глухо бьётся его сердце под её щекой.

– Очень хочется, – признался он. – Я даже начинаю понимать Грэхарда.

Она искренне рассмеялась.

Затем тихо вздохнула и принялась объясняться:

– Я тем более должна остаться, раз уезжаешь ты. Кто его остановит? Он в гневе уничтожит тут всё.

Дереку была безразлична судьба этого «всего» – Ньон так и не стал для него домом – но в этот момент это ранее безразличное ему «всё» обрело свой смысл, поскольку оказалось важным для Эсны.

Он скрипнул зубами и с отчаянием сказал:

– Вот уж не думал, что перевалю этот крест на женские плечи.

Она мягко улыбнулась; отстранилась, заглянула ему в глаза – они одни блестели в наступившей темноте – и заметила:

– Так женщине, может, оно и сподручнее будет.

Они долго глядели друг другу в глаза и молчали. В этот момент они ощущали такое единство, как будто были одним существом. Их чувства находились в полном согласии, и им не нужно было говорить – они сами целиком состояли из понимания.

– Ты отдал нашей стране пятнадцать лет жизни, – наконец, заговорила Эсна. – И ты сделал более, чем кто бы то ни было. И имеешь право уйти и жить свою жизнь. Теперь настал мой черёд, Дерек. И я справлюсь, – твёрдо заверила она. – Уезжай и не жалей ни о чём. Ты всё сделал правильно.

Она произнесла именно те слова, в которых он более всего нуждался сейчас, – понимание между ними было сейчас столь глубоко, что она и не могла не угадать, что нужно говорить.

Он мягко водил пальцами по её лицу, запоминая и прощаясь.

Потом попросил:

– Позаботишься о Кэси?

– Кэси? – в недоумении нахмурилась она.

Он горько усмехнулся:

– Никому она здесь не нужна, да? – и тихо объяснил: – Дочка Грэхарда.

Эсна залилась краской стыда.

Она прожила в этом дворце несколько месяцев, она жила с дочерью Грэхарда на одном этаже, – и она ни разу её не видела и даже не знала её имени.

– Спасибо, что сказал, – наконец, проговорила Эсна.

– До неё никому нет дела, – объяснился Дерек. – Ей очень нужно любви, хоть немного.

– Я смогу, – твёрдо пообещала она.

Он обнял её напоследок и вышел.

Она не плакала.

Выпрямившись, она приняла на себя его ношу.

…только когда он вышел, до неё дошло, что ни с какого чердака он не падал.

Глава пятая

Грэхарду было муторно и стыдно.

По-настоящему муторно и по-настоящему стыдно.

Он даже был готов принести извинения, и даже вполне искренние извинения, потому что осознавал, что перешёл некую границу, переступать которую было не дозволено.

Это было редкое для него чувство, которое удивительным образом смирило его сердце и остудило гнев, в котором он провёл последние дни. Поэтому, когда с утра Дерек не явился в его покои, как это было по обыкновению, Грэхард не разозлился, а со смирением признал внутри себя, что у соратника есть полное право на обиду.

Поэтому вздохнул и сам пошёл в его комнату – мириться.