Выгодный риск

На душе стало легко и просто. Сердце подсказывало, что Агата поступила правильно. Агата доверяла своему сердцу. Потому что больше доверять было некому. До кофейной осталось достаточно времени, чтобы нанести еще один визит. Не замечая мороза, как всегда бывает, когда согревает хорошее настроение, Агата направилась к Большому Пресненскому мосту. По которому вчера спасалась от неизвестной угрозы. А была ли угроза? При свете дня ночной страх выглядел сущим пустяком.

Она шла, спрятав руки в муфту, и поглядывала на Верхний пруд и зоосад, что открылись по левую руку, не замечая ничего впереди. К большому облегчению тетушки. Агата Кристафоровна имела небольшую фору, чтобы скрыться с моста и не быть пойманной. Она так устала бегать за Агатой, что разочаровалась в своей затее.

…Началось с того, что тетушка услышала тайные сборы Агаты рано утром. Оставить их без внимания она не могла. Как только гостья тихонько прикрыла дверь, хозяйка последовала за ней. К ее радости, Агата направилась в сыск. Тетушка уже хотела вернуться, но любопытство, настоящее проклятие ее семьи, заставило дожидаться, что будет дальше. Она видела, как Агата вышла на Тверскую, как повернула к Тверскому бульвару и вдруг взяла извозчика. Такой поступок тетушка не одобрила, нашла другого извозчика и приказала следовать в отдалении.

Агата Кристафоровна наблюдала все подробности встречи и поняла, с кем Агата обнимается. Что было не лучшей новостью: вчера ночью клялась ей, что больше не сунется к Алабьевым. И вот, пожалуйста, обещания забыты.

Самые сложные ребусы Агата Кристафоровна щелкала, как орешки. Разгадать этот ребус труда не составило: мадемуазель Агата что-то замышляет. Бросать дело незаконченным было не в правилах тетушки. Она решила, что замерзнет, умрет с голоду, устанет до изнеможения, но узнает, куда отправилась Агата.

• 32 •

Неторопливо проходя через зал для посетителей, Пушкин остановился у стола, за которым сидел Малецкий. Страховой агент старательно писал в конторской книге.

– Прошу извинить, – сказал Пушкин. – Позвольте вопрос.

Страховой агент отложил перо и встал с поклоном.

– Чем могу служить?

– У меня есть престарелая родственница, тетушка. В последнее время интересуется выгодами страхования: застраховать жизнь и получить прибыль. Что порекомендуете?

Малецкий старательно делал услужливое лицо. Глаза его говорили, что он хочет нечто сообщить. Но боится. Хочет и боится.

– Позвольте узнать возраст вашей тетушки?

Пушкин не помнил, сколько Агате Кристафоровне. Для него она всегда была молодой.

– Дама в почтенном возрасте.

– Насколько почтенном?

– Будем считать, за пятьдесят.

– Очень хорошо… Какими заболеваниями страдает ваша тетушка?

Следовало ответить, что единственное ее заболевание – это чрезмерное любопытство. Пушкин сказал, что тетушка не жалуется на здоровье.

– Прекрасно. Какую сумму дама хотела бы внести для получения страховых дивидендов?

– Небольшую. Тысяч десять, не больше…

Глаза Малецкого сказали, что страховой агент переборол страх.

– Очень хорошо, – проговорил он. – Наше общество может предоставить для вашей родственницы самые выгодные условия. Вот наш проспект, пусть она ознакомится с разными вариантами заключения договора. Будем ее ждать с нетерпением.

– Благодарю, непременно передам…

Взяв рекламную книжицу, Пушкин незаметно показал: «идите на улицу». Малецкий ответил, медленно прикрыв веки. Она поняли друг друга.

Отойдя от особняка на достаточное расстояние, Пушкин остановился ждать. Малецкий появился минут через десять. Поднял воротник пальто, будто из-за этого стал невидимым, засунул руки в карманы и часто-часто озирался. Подойдя, опять оглянулся.

– Вас никто не увидит, – сказал Пушкин.

Малецкий не удержался, чтобы еще разок не повернуть голову.

– Не хочу потерять место, – сказал он.

– Со мной можете быть откровенны…

– Ох, тяжко, – Малецкий вздрогнул всем телом. Быть предателем даже из благородных побуждений трудно. – И терпеть силы нет…

– Ваша помощь будет оценена по достоинству…

– Не надо мне ничего. – Малецкий понял по-своему, вероятно думая, что сыскная полиция платит осведомителям. – За «Стабильность» болею всей душой. Чтобы не устроили мерзости.

– Что могут сделать со страховым обществом?

Малецкий топтался на месте то ли от озноба, то ли нервничая.

– Есть на чем записать?

– Диктуйте, запомню…

Были названы три фамилии. Самые обычные московские фамилии. Не дворян, богатых фабрикантов или аристократов. Пушкину они ничего не говорили.

– Что случилось с этими людьми?

– У вас «Ведомости городской полиции» имеются?

– В обязательном порядке.

– Загляните в происшествия. Обещаю, будет любопытно.

Для этого надо было вернуться в сыск и поднять подшивку газеты.

– За какие месяцы?

Малецкий хитро подмигнул:

– Далеко не ищите, с прошлой недели… Как раз когда Макар Иванович отбыли-с в поездку… После кое-что вам покажу-с…

Начинающий осведомитель думал, что его тайны уж такие таинственные, что и разгадать невозможно. Туман и неясность. Пушкин не стал разочаровывать.

– Задержу еще на минутку, – сказал он. – А что с Лазаревым?