Выгодный риск

– Уж не знаю теперь. – В глазах Авдотьи Семеновны стояли слезы. – Сердце совсем не на месте…

– Вчера утром ваш сын обжег щеку на кухне…

Матушка тихонько перекрестилась.

– Да разве я недогляжу? Митенька к плите близко не подходит.

– Простите, Авдотья Семеновна, у вас не найдется булавки? Мне надобна…

– Отчего же не найтись, найдется…

Старушка отошла к старому серванту, вынула шкатулку швейных принадлежностей, пошуршала внутри и поднесла подушечку, утыканную крохотными булавками, каким закалывали материю, прежде чем метать стежок.

– Выбирайте, какая глянется…

Пушкин вытащил ближнюю и воткнул в отворот пальто. Он еще хотел спросить разрешения осмотреть вещи Лазарева, но милая Авдотья Семеновна стала тревожно посматривать. Будто о чем-то догадываясь. Он скомканно обещал дать знать, если получит известия, и покинул дом.

Даже у чиновника сыскной полиции, черствого и бездушного, иногда истощаются душевные силы. Быть черствым и бездушным – непростое это дело. Порой…

Сторожка дворника приютилась в дальнем углу двора. Пушкин резко распахнул дверь. Порыв ветра налетел на свечи, пригибая огоньки.

– Ох ты, мать… Испугали, – проговорил Охрушев с полным ртом. Дворник ужинал блинами с чаем. – Доброго вечера, господин полицейский… Дверку притворите.

Каморка был тесной. Пушкин кое-как уселся на табуретку, что жалась к столу.

– Что со щекой?

Заботливость полиции ничего хорошего не обещала. Дворник потрогал платок, который повязал вкруг лица так, что на затылке торчали заячьи ушки узла.

– Печку растапливал, дровишка стрельнула… Ожегся, что хоть плачь… Нет сил терпеть, пойду завтра к доктору, попрошу мази какой…

– Сегодня в дом к Лазаревым приходил мальчишка, – сказал Пушкин. – Видел его?

Дворник прожевал жирный блин.

– Мальчишка? Вот не припомню… Да мало ли кто во двор заходит…

– Лазарев сегодня или вчера появлялся? Отвечать честно, иначе отправлю в участок.

Такой строгости Охрушев ничем не заслужил. Да за что же?

– Митьку вчера утром видел. Вышел из дома сияющий, что твой рубль. Поздоровался, говорит: такая удача выпала, что скоро съедет отсюда…

– Какая удача?

– Говорит, большой куш сорвал. Не иначе в картишки. Или невесту богатую нашел. Да только верить ему нельзя.

– Почему?

– Митька соврет – недорого возьмет. Хвастун, одним словом…

Пушкин отодвинул тарелку с блинами, которая дразнила ароматом.

– Лазарев видел тело Ферапонтовой?

Дворник тронул больную щеку и скривился.

– Куда там… Это я спозаранку встаю, так ее, бедную, и нашел… Карета санитарная увезла… А Митька поспать любит… Не спешит… Куда спешить: у них контора в десять открывается. Хорошее дело: деньги загребать…

– Он спрашивал про погибшую?

Охрушев только плечами пожал:

– Посмеялся только… Говорит: сдохла ведьма… Нехорошо это, не по-людски… Покойница, конечно, была не сахар, но уж когда преставилась, какие счеты… И пошел Митька довольный, грудь колесом… А со вчерашнего не являлся… Видать, куш сосчитать не может…

Выйдя в переулок, Пушкин подозвал городового. Ревунов ничего не мог ответить: а был ли мальчик? Он исполнял приказ: поджидал Лазарева. На прочее внимания не обращал.

• 37 •

Как только Пушкин вышел из кофейной «Эйнем», ровно через девятнадцать минут после того, как туда вошел, Агата быстро-быстро вздохнула, чтобы дыхание сбилось, и стремительно вбежала в зал. Перед Валерией упала на стул почти без сил.

– Простите, моя милая, случилась невольная задержка…

– Я не скучала. Меня нашел ваш друг, некий Пушкин из сыскной, – ответила Валерия с улыбкой. – Предлагал услуги и помощь.

– О да, он такой, – Агата поманила официанта, чтобы принес шоколад. – Как Алексей вам показался?

– Слишком официален, ничего человеческого… Как ледышка.

Агата была совершенно согласна. Когда сама так называла Пушкина. Как только Валерия произнесла ее мысли вслух, Агата ощутила обиду.

– Забудем, – сказала она немного резко. – Расскажите подробности моей роли.

Мадемуазель Алабьева стала кусать ногти. Чего раньше не делала.

– Сегодня на моем вечере будет тот самый человек…

– Любовник вашей мачехи? И у него хватит дерзости…

– Неоднократно посещал мои праздники, – Валерия улыбнулась. – Иначе как бы я смогла его заманить. И приручить. Вы же знаете: друзей надо держать близко, а врагов – еще ближе.

Еще раз Агата убедилась: Валерия ничего не делает просто так. Вечера – не просто масленичное веселье, а часть плана. На них присутствует любовник мадам Алабьевой. Вот почему Лидия Павловна не заходит в гостиную: избегает трудной для себя встречи. Как умно и просто Валерия решила сразу обе задачи.

– Если я случайно столкнусь с вашей мачехой… – начала Агата.

– Она уйдет в дальнюю часть дома. Поверьте мне…

– И кто же ее любовник?

– Вы видели этого человека, – ответила Валерия. – Он выражал вам свое почтение. Тем проще будет подманить его…

Вот как, Лидия Павловна завела молодого любовника среди служащих мужа. Дерзко и просто.

– И все же, кто он? – спросила Агата, испытывая к мадам Алабьевой нечто вроде холодной ненависти: такая женщина заслужила получить урок на всю жизнь. Приговор вынесен окончательный.