Выпускной бал в чистилище

– Шериф, поверьте мне, чтобы моя мама очнулась и пришла в себя, должна случиться какая-то масштабная катастрофа. Она хорошая женщина, да к тому же, Бог свидетель, красотка, но, когда дело доходит до выбора мужчины, она всегда ведет себя как последняя дура. А вы не ее типаж. Честно сказать, лучше бы вы были в ее вкусе, потому что, думается мне, Мэгги сказала правду. Мне кажется, вы хороший человек, а моей маме хороший человек очень бы пригодился.

Шериф Бэйли с минуту молча глядел на бойкого паренька, сознавая, что тот, как ни странно, здорово ему нравится и что в поведении этого Кинросса он узнает молодого себя. И ведь парень, черт его дери, прав. Кларк Бэйли знал: ему ни за что в жизни не привлечь внимание Долли Кинросс настолько, чтобы она успела уяснить, что он, шериф Бэйли, будет рад о ней позаботиться, если только она позволит.

– Похоже, мы с тобой оба, сынок, как будто бы слепнем, когда речь заходит о женщинах. – Шериф очнулся от минутного замешательства и снова взял быка за рога.

Джонни усмехнулся:

– Да, сэр, похоже на то. Но в свое оправдание скажу, что Мэгги вела себя так, словно и я ей тоже здорово по душе.

– Я тебе верю, сынок. – Кларк Бэйли кивнул и расхохотался. Он целых две недели слушал, как его заместитель, Брэд Уилки, разорялся из-за этого самого Джонни Кинросса. Уилки был просто уверен, что если его дочка пойдет на выпускной бал с парнем вроде Джонни, то ее репутация будет уничтожена. Бэйли считал, что Брэду следовало хорошенько подумать над тем, какой репутацией пользовалась его дочурка прежде, чем ее пригласил Кинросс. – Вот что я тебе скажу, Джонни. Я сделаю пару звонков, узнаю, не подавал ли кто заявления о пропаже девушки, подходящей под описание Мэгги. Еще я предупрежу своих людей, чтобы они внимательно поглядывали по сторонам. Вечером я съезжу к домработнице Ханикаттов, просто так, на всякий случай, и заодно попрошу разрешения поговорить с девочкой. Посмотрю, не удастся ли мне выведать у нее что-нибудь насчет девушки, которую она представила миссис Смит в качестве кузины. Пожалуй, это все, что я могу сделать. Но если я что-то узнаю, то сообщу.

Джонни встал и протянул ему руку:

– Спасибо, сэр, я это ценю.

Он повернулся к двери, но остановился и снова взглянул на шерифа.

– Она сказала, что вы хороший человек, шериф. Интересно, откуда ей это известно? Вы ведь с ней не знакомы?

– Нет, сынок, не знаком. И не знаю, отчего она так обо мне отозвалась, хотя я ей за это признателен.

Джонни снова кивнул.

– Пригласите на свидание мою маму, шериф. В худшем случае она скажет «нет». Но ведь такой большой и крепкий полицейский, как вы, не расстроится из-за какого-то там отказа?

– Иди уже. – Кларк Бэйли покачал головой и взялся писать какую-то бумажку.

Джонни рассмеялся и вышел. А шерифу до самого вечера не давали покоя мысли об исчезнувших девушках и упущенных возможностях.

16

Время собирать камни

До конца учебы оставалось всего три недели, а Джонни явно грозил провал с оценкой по английскому языку. Он весь год заигрывал с мисс Баркер – совсем чуть-чуть, только чтобы она была к нему снисходительна. Но она вдруг стала настойчиво требовать, чтобы он прочел какую-то книгу и написал по ней работу, тогда она поставит ему итоговую отметку. Он в жизни не прочитал ни единой книги от начала и до конца и теперь тоже не собирался этим заниматься. Он был достаточно сообразителен и потому мог, внимательно слушая происходящее на уроках, уловить основной смысл того, что обсуждали его одноклассники. Прежде это помогало ему как-то проскочить. Но он слишком часто прогуливал, слишком часто не сдавал задания и в результате оказался между молотом и наковальней. Он знал: если мисс Баркер заставит его писать работу по «Повести о двух городах» Чарльза Диккенса, он не справится. Списывать он тоже не был готов. Он мог уговаривать, заигрывать, но подглядывать в чужие работы или переписывать готовые ответы просто не был способен. Его расстраивало, когда так поступали другие, потому что это противоречило его убеждениям. Может, дело было в том, что все вокруг только и ждали этого от Джонни Кинросса, а может, таковы были его своеобразные нравственные принципы, но принципы у него все же были, и врать он не собирался.