Выше нас только звезды

— Вы-то русские, — непонятно объяснила местная Смерть. — Но вопрос не в этом. Здесь убили главных героев той самой сказки, о которой ты, капитан, говорила.

— И вы хотите, чтобы мы заняли их место? — хмыкнула разведчица, что-то такое читавшая в интернете.

— И да, и нет, — пожала плечами Смерть. — Я покажу вам, во что превратился один из параллельных миров, где они выжили, сами поймете, что у этого мира история та же, а это значит…

— Настолько плохо? — поинтересовался Фриц. — И почему именно этот мир?

— Очень плохо… Этот мир — самый опасный в том смысле, что его гибель подобным образом приведет к миллиардам смертей и мне погрозят пальцем, — сообщила полковник, поморщившись. Видимо, речь шла о чем-то очень уж нехорошем.

— Ну, насколько я понимаю, нас не спрашивают, — усмехнулся Сабуров. — А ставят задачу?

— Так точно, — козырнула Смерть знанием устава мира, откуда пришли военные. — Для начала хочу сказать, что в вашем мире именно такой подрыв выставил ваших «заклятых друзей» в очень нехорошем свете, а учитывая откровения, переданные через спутник, война практически отменилась, так что вы герои, — она говорила без улыбки, а товарищу майору было приятно узнавать, что все не зря. Да и другим разведчикам тоже.

— Очень хорошо, — кивнул Александр. — Жалуйтесь тогда.

— Сейчас я покажу вам жизнь и исповедь девочки, которая пришла оттуда, — вздохнула товарищ полковник. — Увидите, что вас ждет и что необходимо любой ценой предотвратить, товарищи офицеры.

— «Любой ценой, и значит — лишь так и не иначе…» — напел «Стетоскоп», в бою называвшийся «Док».

Перед товарищами военными развернулся большой экран. Они наблюдали за жизнью людей, отмечая нехорошие признаки — разговоры о «грязнокровках», деление общества по признаку чистокровности. Чем это пахнет, офицеры понимали более, чем хорошо. Убийство тех, кто олицетворял собой победу, никого не удивило, а вот последовавшие события заставили глаза широко раскрыться.

— Но это же калька с нацистской Германии! — воскликнул Фриц, как и товарищи, историю, разумеется, знавший. — Один в один же!

— Лимонники не учат историю? — поинтересовался товарищ майор у Смерти.

— Нет, товарищи офицеры, — грустно ответила женщина. — Они изучают «историю магии», поэтому никто из них даже и не понял.

— И что дальше? — мрачно спросил врач группы. — Холокост?

Медленное переустройство общества. Униженные и оскорбленные во время крайней войны чистокровки движутся в хорошо понятном офицерам направлении, а вот все, включая рожденных людьми, не понимают. Они будто слепы и глухи. «Эвакуация» родителей заставила Фрица схватиться за голову и застонать. Смерть даже не нужно было показывать, что с ними сделали — и так все было понятно.

— Интересно, детей просто так уничтожат или лагеря? — мрачно поинтересовался Сашка.

— Им было нужно узнать, как выкорчевать магию из простых людей, — объяснила Смерть. — Поэтому на «перспективных» проводили эксперименты, а остальных…

— Газовые камеры… — прошептала Зая, с ужасом глядя на входивших в школу людей с узнаваемыми молниями на плащах.

— Хуже, девочка, — вздохнула товарищ полковник. — Их сжигали заживо Адским Пламенем, уничтожая души.

— Что вам, разумеется, понравиться не могло, — проницательно кивнул Фриц.

На экране разворачивались знакомые по кинохронике и десяткам книг кадры — теплушки, полные испуганных детей в возрасте от одиннадцати до семнадцати лет, кованные ворота и сортировка.

— Йедем дас зайне… — прошептал лейтенант Вельцин, с искренним ужасов глядя на то, что будет в этом мире, если…

— Да, каждому свое, — кивнула Смерть, — знакомо, не правда ли?

— Вряд ли же такая копия? Это что-то значит? — поинтересовался товарищ Сабуров.

— Это и предстоит вам узнать, товарищи разведчики, — грустно улыбнулась женщина. — Ну и спасти мир, разумеется.

А на экране проходила сортировка голых детей, обривание, клеймение. В отличие от собственной истории, в этой были не просто татуировки, а натуральные клейма, отчего младшие дети теряли сознание, и их… уничтожали. Сцена с содрогавшейся под ударами девушкой, не отдавшей свою, по-видимому, сестру, впечатлила офицеров. В дальнейшем они наблюдали все, что делали с этим и другими детьми.

— Скажите, ведь не зря в центре истории эта девушка? — поинтересовалась Зая, глядя на то, что раньше, как она думала, стала прошлым навеки.

— Вы встретите ее в этом мире, — кивнула Смерть, потом подумала и осторожно добавила. — Возможно…

— Значит, нацисты, но очень уж похоже… — задумчиво протянул внук одного из региональных руководителей Антифашистского Фронта. — Даже как-то чересчур.

— Да, калька с Освенцима, — кивнул майор, отлично поняв Альберта. — И «утилизируют» по тому же принципу, видимо.

— Смотрите… — прошептала женщина с погонами полковника.

Тесная камера, десяток, может, два, детей и встающее пламя, медленно приближавшаяся к детям, испытывавшим перед окончательной смертью дикий ужас. Висевший над этой камерой черный камень явно что-то означал, ибо вбирал в себя этот детский ужас. Смерть, по-видимому, визуализировала для офицеров некоторые вещи.