Выше звезд и другие истории

На следующую ночь им пришлось разбить лагерь в горловине ущелья. Даже Мартин, после того как с самого утра ему пришлось шаг за шагом прорубать тропу в густом кустарнике, к полудню настолько вымотался, что идти дальше уже не мог. Устроив стоянку, те, кому не пришлось прорубать тропу и кто не слишком устал, разбрелись кто куда, стараясь, однако, не отходить далеко от лагеря: в сплошном подлеске ничего не стоило заблудиться. В основном люди искали и собирали плоды алоэ, а несколько мальчишек под предводительством Желанного нашли в ручье пресноводных мидий, так что в тот вечер у них получился отличный сытный ужин, который был им просто необходим, потому что снова пошел дождь. Туман, дождь и вечерние сумерки притушили яркие, живые красные тона лесной растительности. Путешественники построили шалаши и сгрудились у костров, никак не желавших разгораться.

– Любопытную вещь я видел, Люс.

Странный он был человек, этот Саша: старше их всех, но упрямый, жилистый и куда выносливее, чем значительно более молодые мужчины. И он никогда не сердился, всегда был в себе уверен и обычно очень молчалив. Люс ни разу не видела, чтобы он принимал участие в разговорах, где от него требовалось бы больше, чем просто «да» или «нет», вместо которых можно было улыбнуться или помотать головой. Она знала, что он никогда не выступал в Доме Собраний, никогда не принадлежал ни к группе Веры, ни к группе Илии, никогда не предлагал никаких решений своему народу, хотя был сыном великого Шульца, одного из героев и вождей Великого Похода, который вел тогда людей от Москвы до Лиссабона и дальше. У Шульца были и другие дети, но все они умерли в первые годы жизни на планете Виктория; только Саша, последыш, родившийся уже здесь, выжил. И стал отцом; и видел, как умирал его сын. Он никогда ни с кем помногу не разговаривал. Только иногда с ней, с Люс.

– Любопытную вещь я видел, Люс.

– Что же это?

– Какое-то животное. – Он показал куда-то вправо и вверх, на крутой, заросший кустарником и деревьями-кольцами склон; сейчас, в меркнувшем свете вся эта растительность казалась темной стеной. – Там что-то вроде поляны, возле двух упавших деревьев, так вот, на одном конце этой прогалины я обнаружил несколько плодов алоэ и потянулся за ними, а потом вдруг обернулся – почувствовал, что кто-то на меня смотрит. Он был на противоположном конце поляны и тоже собирал алоэ. – Саша немного помолчал, но не для пущего эффекта, а чтобы обдумать свое описание. – Я сперва решил, что это человек. Во всяком случае, он был очень похож на человека. Однако оказался ненамного выше шишечника, особенно когда опустился на четвереньки. Кожа у него была темная, а волосы рыжеватые. Голова большая – слишком большая для такого хрупкого тела, – и один глаз в центре, как у чозанаха. Этот глаз все время смотрел на меня. По бокам тоже по глазу, насколько я успел заметить, но толком не разглядел. Это существо с минуту смотрело на меня, потом повернулось и исчезло среди деревьев.

Он говорил тихим, ровным голосом.

– Звучит пугающе, – прошептала Люс, – хотя я и сама не знаю почему.

Но на самом-то деле она знала прекрасно, сразу же вспомнив тот свой кошмарный сон, в котором неведомые существа приходили и наблюдали за ними; хотя видения эти не тревожили ее больше с тех пор, как они покинули колючие заросли на равнине.

Саша покачал головой. Они сидели рядом на корточках под покровом густых ветвей. Он рукой стряхнул с волос и густых седых усов капельки дождя.

– Здесь нет никого, кто мог бы нам повредить, – сказал он. – Кроме нас самих. А в Столице не рассказывают историй о каких-нибудь животных, которых не знаем мы?

– Нет… разве что о скьюрах.

– О скьюрах?

– Ну это все старые сказки. Скьюры – такие существа, похожие на людей, у них светящиеся глаза, и они волосатые. Моя кузина Лорес все время о них рассказывает. А отец сказал, что они когда-то действительно были людьми – что это либо изгнанники, либо вечные бродяги, которые стараются держаться от людей подальше, сумасшедшие, почти дикие.

Саша кивнул.

– Никто даже из таких людей не смог бы забраться так далеко, – сказал он. – Мы первые.

– Мы ведь раньше жили только там, на побережье. Мне кажется, здесь вполне могут быть животные, которых мы никогда раньше не видели.

– И растения тоже. Посмотри, например, на это: оно почти такое, как то, которое мы здесь назвали «белой ягодой», но все же не совсем такое. Я таких до вчерашнего дня никогда не видел. – Он снова немного помолчал и сказал: – У нас нет названия и для того животного, которое я встретил.

Люс понимающе кивнула, и теперь замолчали оба; однако между нею и Сашей продолжала существовать некая прочная связь – да, именно это молчание вдвоем. Он больше никому не рассказал о встреченном существе, и она тоже промолчала. Они ничего не знали об этом мире, ставшем теперь их миром, – только то, что должны идти по нему в молчании, пока не научатся языку, на котором единственно возможно говорить здесь. И Саша охотно готов был ждать сколько угодно.