Выше звезд и другие истории

Да? Наверно, именно поэтому ему теперь было так холодно: он промок. Тогда ничего страшного, если намокнешь снова. Вода обжигала, как огонь, темная, быстро бегущая вода, которую он уже никогда больше пить не станет. А вот и плоский валун у знакомого источника, где он – где они оба преклоняли когда-то колени. А вот и кусты бузины, трава без единого цветочка на полянке, место, откуда все тогда начиналось, а теперь пришло к концу: и сосна, и лавровый куст, но между ними не было прохода, не было до тех пор, пока рука Ирены не открыла его. А он все никак не мог переступить порог, и она взяла его за руку и вывела в новый мир.

Она ожидала солнца. Она все время думала, что они выйдут под громадное, горячее солнце, которое все лето стояло в небе. Они переступили порог и попали в ночь, в дождь.

Дождь был частый, крупный. Его звук, звук капель, стучащих по листьям и по земле, был прекрасен, и прекрасен был его аромат. Капли дождя заливали ее лицо, как слезы. Но она не могла позволить Хью передохнуть здесь, как рассчитывала раньше, когда они, выбиваясь из сил, стремились к порогу. Нет, на этой промокшей земле отдыхать было никак нельзя, да еще в мокрых джинсах и башмаках, которые они промочили еще тогда, переходя вброд три речки. Надо было идти дальше. Это было невыносимо, он почти ослеп от боли и жара. Но она не отпускала его руку, и он продолжал идти. Они осторожно выбрались из темного леса, а потом двинулись через заброшенные поля. Слившиеся воедино земля и воздух были пронизаны полосами света от фар автомашин, мчавшихся по шоссе сквозь дождь. Один раз Хью споткнулся и, выправившись, тяжело навалился на нее и застонал от боли. Потом взял себя в руки, и они пошли дальше по направлению к грейдеру, к огням, горящим всю ночь у фабрики красок. На невысоком подъеме у самой дороги он рухнул на колени, а потом без единого слова и жеста скользнул вперед, упал ничком на землю и остался лежать так.

Она опустилась рядом в мокрую траву, на минуту прижалась к нему. Потом встала и вскарабкалась на обочину шоссе, постояла там, глядя в темноту, где лежал он, хотя видеть его не могла. Всхлипывая от жалости, как он всхлипывал от боли, она пошла по дороге к ферме.

Позади нее возле фабрики вспыхнули автомобильные фары. Она, как кролик, застыла от ужаса на обочине дороги, заслышав шум мотора и шуршание шин по гравию.

– Эй! Что-нибудь случилось?

Она знала, что это вполне может с ней случиться – то, чего она так боялась, – но все же повернулась и пошла назад к машине. Ее трясло. Перед ней в отсвете фар возникло рыжебородое лицо.

– Мой друг поранился, – сказала она.

– Где? Залезай.

Машина оказалась очень маленькой, а от Хью нечего было ждать помощи, но Рыжебородый, очень решительный человек, каким-то образом умудрился запихнуть Хью на откинутое переднее сиденье, потом засунул сложившуюся пополам, как складной нож, Ирену на заднее и погнал на скорости в восемьдесят миль – весьма довольный – в больницу Фэйруэйз. Затормозил он у самого входа в отделение экстренной помощи, тут же выскочив из машины, и опять остался очень доволен собой. Как только Хью внесли в приемный покой, блистательная часть действа завершилась, но Рыжебородый все же остался ждать вместе с ней в вестибюле, принес кофе и шоколадный батончик из автомата, сделал все, что мог бы сделать в подобной ситуации любой нормальный человек. В этом не было ничего необычного, но для Ирены пока еще и это не казалось обычным, да и вряд ли когда покажется. Это ведь особы королевских кровей называют друг друга «брат», «сестра».

Доктор, который наконец смог поговорить с ней, задал несколько вопросов. Все время до этого Ирена слушала, как Рыжебородый рассказывает о баскетбольных матчах, и не приготовила никакой правдоподобной истории.

– Его избили, – сказала она; это было все, что она могла придумать, поняв, что должно же быть какое-то разумное объяснение происшедшему.

– Итак, вы были в лесу?

– Путешествовали, да.

– Вы заблудились? Как долго вы пробыли в лесу?

– Точно не знаю.

– Я, пожалуй, вас тоже осмотрю.

– Со мной все в порядке. Просто устала. И переволновалась.

– Вы уверены, что не поранились? – резко спросила врач: это была женщина средних лет, с лицом, казавшимся серым в безжалостном свете люминесцентных ламп в десять часов вечера, под конец Дня труда.

– Я в порядке. Будет совсем хорошо, когда немного посплю. А Хью…

– Вам есть куда пойти?

– Тот человек, что нас подобрал, отвезет меня к матери. А Хью…

– Я жду результатов рентгена. Он пока останется здесь. Вы подписали?.. Да, это. Хорошо. – Она повернулась, чтобы уйти.

Усмиренная властной докторшей и больничной обстановкой, Ирена тоже повернулась и молча направилась к выходу.

Санитар, который принял Хью, выглянул из бокса.

– Он просил, чтобы кто-нибудь, если можно, связался с его матерью, – сказал он, увидев Ирену. – Свяжетесь?

– Да.

– Он вне опасности, – сказала врач. – Идите и хоть немного поспите.

– Они собираются продержать тебя здесь еще денек.