Выше звезд и другие истории

Мартин поднялся и показал на поленницу баллонов.

– В каждом скафандре есть сигнал тревоги.

– Сигналы не автоматические.

Пью устал и хотел есть.

– Садись и поешь, старик. Они сами о себе позаботятся.

Мартин сел, но есть не стал.

– Первый толчок был очень сильным. Он меня даже испугал.

Пью помолчал, потом вздохнул и сказал:

– Ну хорошо.

Без всякого энтузиазма они влезли в двухместный флаер, который всегда был в их распоряжении, и направились на север. Долгий рассвет окутал планету ядовито-красным туманом. Низкий свет и тени мешали разглядывать дорогу, создавали миражи – железные стены, сквозь которые свободно проникал флаер, превратили долину за Адской Пастью в Низину, заполненную кровавой водой. У входа в туннель скопилось множество машин. Краны, сервороботы, кабели и колеса, автокопатели и подъемники причудливо выступали из тьмы, охваченные красным светом. Мартин соскочил с флаера и бросился в шахту. Тут же выбежал обратно и крикнул Пью:

– Боже, Оуэн, обвал!

Пью вбежал в туннель и метрах в пяти от входа увидел блестящую мокрую черную стену. Вход в туннель, увеличенный взрывами, казался таким же, как раньше, пока Пью не заметил в стенах тысячи тонких трещинок. Пол был мокрым и скользким.

– Они были внутри, – сказал Мартин.

– Они и сейчас там. Но у них наверняка найдутся запасные баллоны.

– Да ты посмотри на базальтовый слой, на крышу, Оуэн. Разве ты не видишь, что натворило землетрясение?

Низкий горб породы, нависавший раньше над входом в шахту, провалился внутрь в огромную котловину, как будто вывернулся наизнанку. Пью увидел, что все эти породы испещрены множеством тонких трещин, из некоторых струился белый газ, он скапливался в образовавшейся котловине, и солнечный свет отражался от него, словно это было красноватое мутное озеро.

– Выработка не на разломе. Тут же и нет разлома!

Пью быстро вернулся к нему:

– Нет, Мартин, разлома тут нет. Погляди, не все были внутри.

Мартин последовал за Пью и начал поиски, бродя среди поломанных машин и механизмов. Он обнаружил флаер, который врезался под углом в яму. Во флаере было два пассажира. Одного из них наполовину засыпало пылью, но приборы его скафандра указывали на то, что человек жив. Заин висела на ремнях сиденья. Ноги ее были перебиты, скафандр разорван, тело замерзло и было твердым как камень. Вот и все, что им удалось найти. Согласно правилам и обычаям они тут же кремировали мертвую табельными лазерными пистолетами, которые носили с собой. Им никогда раньше не приходилось пускать их в ход. Пью, чувствуя, что его сейчас вырвет, втащил другое тело в двухместный флаер и отправил Мартина с ним в купол. Затем его вырвало, он вычистил скафандр и, обнаружив неповрежденный четырехместный флаер, последовал за Мартином, трясясь так, словно холод Либры пронизал его тело.

В живых остался Каф. Он был в глубоком шоке. На затылке у него обнаружили шишку, но кости были целы.

Пью принес две порции пищевого концентрата и по стакану аквавита.

– Давай, – сказал он.

Мартин послушно взял аквавит.

Каф лежал не двигаясь, лицо его в обрамлении черных волос казалось восковым, губы были приоткрыты, и из них вырывалось слабое дыхание.

– Это все первый толчок, самый сильный, – сказал Мартин. – Он сдвинул горные породы. Должно быть, там находились залежи газа, как в тех формациях в тридцать первом квадрате. Но ведь ничто не указывало…

И тут земля выскользнула у них из-под ног. Вещи вокруг запрыгали, загремели, затрещали, закричали: ха-ха-ха!

– В четырнадцать часов было то же самое, – неуверенно произнес Разум голосом Мартина, пока мир проваливался в тартарары; но, когда тряска затихла и вещи вокруг прекратили танец, Неразумие вскочило и завопило во всю глотку.

Пью перепрыгнул через свой разлитый аквавит и уложил Кафа на койку. Тот отбросил его. Мартин навалился ему на плечи. Каф кричал, боролся, задыхался, его лицо почернело.

– Кислород, – сказал Пью, а пальцы его сами инстинктивно отыскали нужный шприц; пока Мартин держал маску, он вонзил иглу в нервный узел, возвращая Кафа к жизни.

– Вот уж не думал, что ты это умеешь, – сказал Мартин, переводя дыхание.

– Мой отец был врачом. Но Укол Лазаря не всегда помогает, – ответил Пью. – Жаль, что я не допил аквавит. Землетрясение кончилось? Что-то я не пойму.

– Не думай, что только тебя трясет. Толчки продолжаются.

– Почему он задыхался?

– Я не знаю, Оуэн. Загляни в книгу.

Каф стал дышать ровнее, и лицо его порозовело, только губы были все еще темными. Мартин с Оуэном наполнили стопки бодрящим напитком и сели рядом, раскрыв медицинский справочник.

– Под рубриками «шок» или «ушиб» ничего не сказано о цианозе и удушье. Он не мог ничего наглотаться – ведь он в скафандре… Ну не знаю. Пользы от этого справочника не больше, чем от «Бабушкиной книги о лекарственных травах»… Внутренний геморрой, фу! – Пью бросил книгу на ящик. Она не долетела, потому что либо Пью, либо ящик еще не обрели спокойствия.

– Почему он не подал сигнала?

– Что?