Выше звезд и другие истории

В течение следующих дней он выполнил еще несколько дел, хотя никто его об этом не просил. Он не делал ничего, что потребовало бы с его стороны инициативы, и, если его просили о чем-нибудь, он попросту не реагировал на просьбу.

– Он поправляется, – сказал Пью на аргентинском диалекте.

– Нет. Он превращает себя в машину. Делает лишь то, на что запрограммирован, и не реагирует на остальное. Это хуже, чем если бы он совсем ничего не делал. Он уже не человек.

Пью вздохнул.

– Спокойной ночи, – сказал он по-английски. – Спокойной ночи, Каф.

– Спокойной ночи, – ответил Мартин; Каф ничего не ответил.

На следующее утро Каф протянул за завтраком руку над тарелкой Мартина, чтобы достать гренок.

– Почему ты меня не попросил? – вежливо сказал Мартин, подавляя раздражение. – Я бы передал.

– Я и сам могу достать, – ответил Каф бесцветным голосом.

– Да, можешь. Но послушай: передать хлеб, сказать «спокойной ночи» или «привет» – все это не так важно, но, если один человек что-то говорит, другой должен ответить…

Молодой человек равнодушно глянул в сторону Мартина. Его глаза все еще не замечали людей, с которыми он говорил.

– Почему я должен отвечать?

– Потому что к тебе обращаются.

– А почему?

Мартин пожал плечами и рассмеялся. Пью вскочил и включил камнерез.

Потом он сказал:

– Отстань от него, Мартин.

– В маленьких изолированных коллективах очень важно не забывать о хороших манерах, раз уж работаешь вместе. Его этому учили. Каждый в глубоком космосе знает об этом. Так что же он сознательно отказывается от вежливости?

– Ты говоришь «спокойной ночи» самому себе?

– Ну и что?

– Неужели ты не понимаешь, что Каф никогда не был знаком ни с кем, кроме самого себя?

– Тогда, клянусь богом, все эти штуки с клонированием ни к чему, – сказал Мартин. – Ничего из этого не выйдет. Чем могут помочь человеку эти дубликаты гениев, если они даже не подозревают о нашем существовании?

Пью кивнул:

– Может, разумнее разделять клоны и воспитывать их с обычными детьми. Но из них составляются такие великолепные команды!

– Разве? Не уверен. Если бы эта команда состояла из десяти обычных инженеров-изыскателей, неужели бы все они оказались в одно время в одном и том же месте? Неужели бы они все погибли? А что, если эти ребята, когда начался обвал и стали рушиться стены, бросились в одном и том же направлении, вглубь шахты, может, чтобы спасти того, кто был дальше всех? Даже Каф, который был снаружи, сразу бросился в шахту… Это гипотеза. Но я полагаю, что из десяти обыкновенных растерявшихся людей спаслось бы побольше.

Проходили дни, красное солнце кралось по темному небу, но Каф все так же не отвечал на вопросы, и Пью с Мартином все чаще сцеплялись между собой. Пью начал жаловаться на то, что Мартин храпит. Оскорбившись, Мартин перенес свою койку на другую сторону купола и некоторое время вообще не разговаривал с Оуэном. Пью насвистывал валлийские песенки, и это надоело Мартину. Тогда Пью тоже на него обиделся и какое-то время не разговаривал с ним.

За день до прилета корабля Мартин объявил, что собирается в горы Мезонета.

– А я полагал, что ты наконец поможешь мне закончить анализ образцов на компьютере, – мрачно заметил Пью.

– Каф тебе поможет. Я хочу еще разок взглянуть на Траншею. Желаю успеха, – добавил Мартин на диалекте и ушел, посмеиваясь.

– Что это за язык?

– Аргентинский. Разве я тебе об этом не говорил?

– Не знаю. – Через некоторое время молодой человек добавил: – Боюсь, что я многое забыл.

– Ну и пусть, – мягко сказал Пью, внезапно осознав, как важен этот разговор. – Ты поможешь мне поработать на компьютере, Каф?

Тот кивнул.

У них было много недоделок, и работа отняла весь день. Каф был отличным помощником, быстрым и сообразительным, и чем-то напоминал самого Пью. Правда, его бесцветный голос действовал на нервы, но это можно было пережить: через день прибудет корабль – старая команда, товарищи и друзья.

Днем они сделали перерыв, чтобы выпить чаю, и Каф спросил:

– Что случится, если корабль разобьется?

– Они все погибнут.

– Что случится с вами?

– С нами? Мы передадим по радио SOS и будем жить на половинном рационе, пока не придет спасательный корабль с третьей базы. На это уйдет четыре с половиной года. Мы наскребем припасов для троих на четыре-пять лет. Туго придется, но перебьемся.

– И они пошлют спасательный корабль из-за трех человек?

– Конечно.

Каф больше ничего не сказал.

– Хватит рассуждать на веселые темы, – весело сказал Пью, поднимаясь из-за стола, чтобы вернуться к приборам.

Он покачнулся, и стул вырвался из руки. Пью, не закончив пируэта, врезался в стену купола.

– Ну и ну, – сказал он. – Что это было?

– Землетрясение, – ответил Каф.

Чашки плясали, звонко ударяясь о стол, ворох бумаг взвился над ящиком, крыша купола вздувалась и оседала. Под ногами рождался глухой грохот, наполовину звук, наполовину движение.

Каф сидел неподвижно. Землетрясением не испугаешь человека, погибшего при землетрясении.

Пью побелел, черные жесткие волосы разметались. Он был напуган. Он сказал:

– Мартин в Траншее.

– В какой траншее?