Вышел хеджер из тумана

В то время когда я поступил в Йельский университет, даже при том, что это был мирный период, военная служба была обязательна, и я выбрал курс обучения офицера ВМС. Я пережил два лета физической и умственной пытки страшных курсов командиров взводов и по окончании Йельского университета в июне 1955 года получил звание младшего лейтенанта морской пехоты США. Дальнейшее военное обучение на базе в Квантико продолжалось 10 месяцев и было еще более жестким. Затем меня посылали на Окинаву в качестве командира взвода морской пехоты. Это было мирное время, и я никогда не слышал ни одного вражеского выстрела. Мне нравились занятия по боевой подготовке, и я наслаждался жизнью морского пехотинца. После своего увольнения в 1958 году, подобно огромному числу других молодых парней, которые не знали, чем им заняться, я непродолжительное время преподавал английский язык в начальной школе городка Ландон, Вашингтон, полупрофессионально играл в футбол и пробовал написать свою великую американскую историю. Я не следил за фондовым рынком, хотя и с интересом наблюдал за ростом стоимости своего инвестиционного портфеля. Фактически я был настолько далек от вопросов экономики, что, когда тогдашний председатель Федеральной резервной системы, Уильям МакЧесни Мартин, пришел к нам на обед, и они говорили с моим отцом об экономике, я даже не потрудился послушать.

Тем временем мой самый младший брат Джереми, который окончил Йельский университет на три года позже меня, вернулся после двухгодичного обучения в лондонской Школе экономики. Он быстро получил работу на Уолл-стрит в пенсионном фонде U.S. Steel & Carnegie, и внезапно я оказался отстающим и выпал из семейных разговоров за обеденным столом. Мне надоели игра в футбол и отказы издательств принять мои рассказы, поэтому я пошел к своему отцу и сказал ему, что хотел бы стать инвестором. Он мне ответил, что продолжит этот разговор после того, как я прочту от корки до корки большой классический труд Бенджамина Грэма «Анализ ценных бумаг». Я продрался через эти 600 страниц, делая заметки на полях и подчеркивая ключевые фразы. Когда я закончил, я вновь пришел к отцу. Он отобрал у меня потрепанный экземпляр книги с моими пометками и вручил мне новый со словами: «А теперь сделай это снова». Он хотел, чтобы я действительно усвоил принципы инвестирования в ценность, а заодно и убедиться в том, что мое решение стать инвестором было достаточно твердым.

Я был одним из лучших учеников своего класса в бизнес-школе, и в 1961 году попал на Уолл-стрит как аналитик компании Е. К Hutton. Серебряная ложечка во рту сыграла в этом свою роль, поскольку председатель Hutton — Силван Колеман — был очень близким другом моего отца. Мой крестный отец управлял Baker Weeks — самой лучшей исследовательской компанией того времени, и он также предлагал мне работать у него аналитиком. Я выбрал Hutton из жадности, поскольку они предложили мне более высокую зарплату: 7200 долл. против 6500.

В 1964 году существовала только одна хеджевая компания — A. W. Jones & Company. Она управляла приблизительно 80 млн долл., разделенными на два фонда. Фирма была создана Альфредом Винслоу Джонсом в 1949 году с капиталом 100 тыс. долл., который по большей части состоял из денег его жены. Сам Джонс чем только ни занимался: от дипломатической службы до журналистики, но без особого успеха. Он считал себя предпринимателем и интеллектуалом. Изучая социологию в Колумбийском университете, он опубликовал работу под мудреным названием: «Жизнь, Свобода и Собственность: История конфликта и измерение противоречивых прав».

В 1940-х годах Джонс был штатным журналистом в Time и Fortune.

К середине 1960-х Альфред Джонс (никто не смел называть его Ал по той же причине, по которой никому и в голову не придет назвать Алана Гринспена просто Ал Гринспен) был богатым претенциозным снобом, но он не был марионеткой. Ему в голову пришла идея современного хеджевого фонда, представляющего собой частный фонд, использующий левередж для того, чтобы открывать как «длинные», так и «короткие» позиции по акциям, который активно управляет своими долгосрочными активами и берет плату за свою работу. До великого рыночного краха в Нью-Йорке существовало множество фондовых пулов, ориентированных на открытие «длинных» позиций и использующих левередж, но отец рассказывал мне, что ни один из них не занимался систематическим управлением рисками, хеджируясь «шортами».

Еще вначале 1920-х годов Джон Мэйнард Кейнс в Лондоне управлял макрофондом, использующим и «длинные», и «короткие» позиции, но об этом я более подробно расскажу ниже.