Высокие устремления

Маленькая треугольная голова на вытянутой тонкой шее с торчащими костями, украшенной спутанной бахромой; четыре плавника, похожие на весла. Спина дугой, висят только лишь обрывки мышц — кто-то большой и опасный выгрыз брюхо. Само — как байдара длиной, а то и больше. И странный запах — будто на задворки кабака выскочил, аж глаза заслезились…

— Это тупилак? — осторожно спросил Рыжий. Про этот лютый местный ужас он был наслышан с детства, но вживую, разумеется, никогда не видел. Но представлял как-то так.

— Тупилак, — повернулась к нему Куська. Кивнула, нахмурившись. Отвернулась.

Наемник поискал шамана. Не нашел. Теперь-то, видя результат, он сильно зауважал человека, способного к такой вот твари прикоснуться своим членом по собственному же желанию.

— Жуть-то какая, — протянул Рыжий, рассматривая дохлое чудовище…

— Тангах, — ткнула его в плечо девушка. А когда наемник развернулся, она сложила кисти, изображая пасть, и направила на Рыжего, хлопая ладонями, будто челюстями. Перед самым лицом арбалетчика, вывернула руки, словно атакующее животное в последний момент перевернулось на спину.

— Эпач’о. Умер. Давно. Не тупилак. Тупилак — дети пугать.

И засмеялась. Рыжий пригляделся. Пнул от злости несчастную тушу. Это ж надо! Не признать обычнейшую акулу, пусть и сдохшую не один месяц назад!

Глава 16

Это все север!

«Лахтак» оказался внутри куда больше, чем казалось снаружи. Наверное, съеживался как-то хитро. Волшебство, не иначе!

Лукас все ждал, когда из трюма выползет боцман и заорет, что все, мол, не лезет, и в горшок со сметаной тоже. Но воз за возом перегружались в недра северной галеры… Студент даже заподозрил, что внутри установлен магический микропортальчик, переправляющий казенное добро в личный склад капитана. Или прорублена дыра в трюме, через которую перегружают в выстроившиеся вереницей вельботы. А потом — снова на тот же капитанов склад.

Наконец на корабль перекочевал последний куль. Трюм укрыли несколькими слоями парусины, уложив их на раму из связанных досок. Сверху навалили еще один слой — из обильно промасленной ткани. Накрыли еще одной рамой — чтобы точно уж никакой ветер не сорвал! Убрали сходни, выбрали оба якоря.

Застучал неторопливо, но размеренно барабан, выколачивая ритм. На носу и корме зашевелились тяжелые весла. Несуразный кораблик начал понемногу пробираться к выходу из бухты. Как пояснили любознательному Лукасу, в океане на веслах никто не ходил — нашел дураков, ага! Весла на сервеных галерах исключительно для маневрирования узостях, в редчайшие моменты безветрия. И в тех местах, куда ветру не пробраться. Среди скал Архипелага таких бухточек — превеликое множество. Очень уж выматывающая работа для свободного человека! Держать же рабов в цепях и прочих колодках, значило отбирать объем и прочую грузоподъемность у действительно полезных вещей типа алкоголя, мяса и бочек с квашеной капустой. Потому и терпели тяжеленные весла, не пускали на дрова.

Изморозь согнали со шканцев, разумеется, куртуазно. Студент, в общем, и сам не собирался мешать экипажу. Не хватало еще, чтобы по его вине вся экспедиция сорвалась, потому что галера в узости пропорола борт из-за отвлекшегося кормчего.

Лукас расположился у трюма. Сел на палубу, облокотился на стенку горловины. Весь хмель от распитого на берегу с таможенными «чинарями» давно испарился на холодном ветру. Мимо проплывали красные и черные скалы, обросшие мхом и редкими кустами, сумевшими зацепиться за мокрый и холодный гранит. Сверху, со склонов фьорда, на проплывающий корабль смотрели сосны, качали пушистыми зелеными шапками. Высокие стены фьорда полностью глушили ветер, и «Лахтак» шел без малейшей качки, словно по зеркалу за веревочку тянули. Даже непривычно как-то!

— И снова корабль, и снова плывем, и снова качает волной… — нараспев проговорил Рош. Как стражник подошел, он и не заметил. Очевидно, сказался сумасшедший день, наполненный беготней, долгими разговорами и прочей ненужной суетой, которая выпивает силы, будто стая упырей.

— Да ты прям менестрель! — покосился Изморозь на товарища.

— И сам не пойму, — Рош постучал себя пальцем по изуродованному лбу, — иногда прям накатывает что-то этакое сказать-пропеть. Не всегда могу, но часто пытаюсь.

— Это все север, — многозначительно покачал головой Лукас, — это все север!

— Ага, — кивнул стражник, — тут все не как у людей! Даже галера, — он оглянулся по сторонам, обвел рукой окружающую картину, — и та, северная!

— Привыкнем, — беспечно отмахнулся Лукас, поднял воротник куртки, подышал себе за пазуху, — куда нам деваться-то?

— Деваться всегда есть куда! — нравоучительно заявил Рош. — Можно в воду сигануть, можно на мачте повеситься!

— Варианты у тебя, один другого краше!

— А то! — с гордостью стукнул себя в грудь стражник. — Тем и спасаюсь, что все не подходят. И вода холодная — замерзнуть можно, и мачта высокая, еще свалишься!