Высокие устремления

Лукас потер висок. Нет, ну что ты будешь делать, как обрезало! Обидно!

И что обиднее всего, никто не смог ему сказать, что же произошло с «Вальрусом»! Одни говорили, что матросы с «Моржа» решили изнасиловать какую-то дворянку, а после того, как их остановили, от злости сожгли свой корабль. Вторые говорили, что какой-то моряк где-то взял и умер, а перед смертью успел прокричать, что проклинает Бургдорн целиком и «Вальрус» в частности. Третьи и вовсе несли какую-то чушь про коварный Бургдорн, что возжелал смерти всему Любечу, а потому решил послать коварного злодея, дабы тот отравил все колодцы и плюнул сиятельному рыцарю на лысину. Четвертые намекали, что лысины у Кристофа нет, а кого-то поймали на контрабанде, и чтобы замести следы, вспыхнуло пламя. Пятые же… Пятых Лукас не слышал, поэтому думал, что именно они ближе всего к истине.

Пришлепал Клафф, всучил кувшин с пивом.

— Пей, мастер Лукас, пей…

Несколько глотков вернули к жизни. Изморозь знал, что это ненадолго, но все же был благодарен за короткую передышку. Нашлись силы оглядеться. Галера скользила мимо волнолома на самом краю фьорда. На нем стояла виселица, на которой болталось десяток трупов, облепленных чайками.

— Вот же гадство, и даже не вороны! — прохрипел Изморозь.

— А тебе не похрену, кто башку продолбит? Черная птица или белая?

— Да в общем, как-то и пофигу…

— Вот и не забивай голову всякой ерундой. Пиво пей, пока в лед не замерзло. А еще, ты мне расскажи, что ты с теми девками такое делал, что они от радости вопили на весь блядюжник? Голым я тебя видел, когда ты на улицу выскакивал охладиться, хрен не по колено. Так в чем секрет-то?

Лукас старательно попробовал вспомнить, выдохнул… И начал врать.

Про Ворона, земляную мышь и волну до неба

Как-то летел Ворон, летел. Тут видит, сивучи спят. А возле них много горбуши лежит. Красивая горбуша, жирная! Как мимо пролететь, если заметил? Как пару хвостов не ухватить? У сивучей много, не заметят! Сел за кустами, чтобы крыльями не хлопать. Зацокал когтями по камням. Вроде бы тихо, а сивучи заметили! Но глаза не открыли — хитрые!

Ворон к горбуше подобрался, только прицелился клювом ухватить, его сивуч ластом как треснул по затылку! У Ворона глаза чуть не вылетели! Испугался, в небо взлетел. Летает над сивучами, ругается нехорошими словами, которые у темер-нюча подслушал, из-под хвоста сыпет.

Сивучи на Ворона обиделись — очень уж вонюче из-под хвоста падает. Решили мстить. А как? Ворон высоко летает, а у сивучей крыльев нет.

Долго думали — Ворон даже устал, улетел от них. И придумали!

Ворон-то, острова создал, человеки там живут, и вообще зверей много всяких… Решили сивучи большую волну поднять, чтобы смыло все!

Пошли к Кеглючину. Говорят, Ворон-то, совсем берега потерял! Из-под хвоста на твоих племянников сыпет! Надо ему отомстить!

Хорошо, отвечает Кеглючин, за племянников мстить надо. Особенно этому, с клювом. Я на мыс залезу, с него спрыгну — волна до небес поднимется! Смоет всю Ворона работу!

А рядом калан плыл. Не тот, что на бырбаанай много глины перевел, другой. Поумнее. Услышал. И к Ворону поплыл. Обидно же будет, если сивучи испортят то, что другой калан делал! Каланы, они дружно живут. Те, кто поумнее.

Еле успел умный калан! Волна уже к небу подниматься стала. Упадет — все смоет!

Ворон испугался! Всех, кто поместился, на спину посадил. И унаков, и лисиц, и росомах с медведями и оленями — даже кротов с полевками, и тех взял — они маленькие, легкие!

Тут видит, ма-хар земляная мышь бежит, бивнями дорогу расчищает, а под ним земля стонет. Посмотрел Ворон на нее — большая ма-хар! Тяжелее шести оленей! Понял, что если на спину залезет, волна всех смоет. И Ворона тоже. Жалко, а что сделаешь?

Глаза закрыл, чтобы ма-хар не видеть, от земли оттолкнулся, взлетел кое-как. Ма-хар внизу осталась. Хобот задрала, про Ворона нехорошее говорит. А что сделаешь? И ее не спасешь, и других погубишь! И уши-то не закроешь!

Тут волна на острова пришла, залила все!

Кто к Ворону на спину не успел — все потонули.

И земляная мышь в воде плавает, ногами гребет, хоботом про Ворона всякое нехорошее продолжает говорить… Вода стоит, уходить не хочет. Птицы устали, начали земляной мыши на бивни садиться, да на спину. Большая спина, мохнатая! Одна птица села, мышь ее и не заметила. Вторая села, третья… Много птиц село, тяжелые! Начали ко дну тащить.

Ма-хар трубит, просит птиц в небо взлететь. А птицы на нее злые — много гнезд потоптала, много яиц раздавила! Не взлетели.

Смотрит Ворон, даже кругов на волнах нет. Не выплыла ма-хар. Стала мышь земляная мышью водяной.

Глава 28

Нугра рядом…

Охотники спали, спрятавшись от ветра за невысоким валом из снега, укрывшись тонкой покрышкой из парусины. Ее выменяли у темер-нюча из Нугры прошлым летом. Три дюжины гусей отдали! Хорошая, легкая!