Высота одиночества. Все за мечту

Дверь раздевалки распахнулась, и Рината, приподняв веки, нехотя посмотрела на вошедшего. Ее бы воля – закрылась бы в тихой комнате с приглушенным светом и просидела там неделю-другую. Видеть никого не хотелось, но возле шкафчиков стояла Алиса, и она была, пожалуй, единственным человеком, помимо отца и матери, не вызывающим раздражения.

– Ты в порядке? – тихо спросила Решетникова.

Рината бессознательно отметила, что Алисе удивительно идут все оттенки красного, бордового и коричневого, чем та и пользовалась без зазрения совести. Вот и теперь, в платье насыщенного винного цвета с россыпью стразов по подолу, она выглядела более чем шикарно.

– Да, – отозвалась Рина. Голос от долгого молчания прозвучал сипло, и она кашлянула в ладонь. – Вы откатались?

– Ага, – Алиса заперла шкафчик и присела рядом с Ипатовой. – Зря ты так рано приехала.

Рината безразлично пожала плечами и закрыла глаза. Алиса по-прежнему сидела рядом, но ее присутствие не напрягало. Не то чтобы Рина нуждалась в компании…

Просто Алиса не вызывала отторжения – и все.

Многотысячный стадион взорвался овациями, приветствуя двукратных олимпийских чемпионов. Повсюду были лица – мужские и женские, совсем юные и зрелые, открытые и серьезные, простые и запоминающиеся. И все эти люди собрались здесь, чтобы увидеть парад наиболее выдающихся, талантливых, сильных и стойких. Они пришли на праздник, хотели насладиться ярким шоу, и Рината понимала: она должна сделать все, чтобы не разочаровать их.

Ступив на лед, улыбнулась – безэмоционально и холодно, – но знала об этом лишь она. Для болельщиков она являлась победительницей. Прекрасной чемпионкой в черном платье с выложенным по подолу узором из переливающихся стразовых ромбиков. Длинные волосы, завитые крупными локонами, падали на обнаженную спину, несколько боковых прядей скрепляла блестящая заколка с точно таким же ромбовидным узором. Густо подведенные глаза казались огромными, а яркие губы приковывали внимание, пробуждая в мужчинах непристойные желания и вызывая зависть у женщин. Рината, неприступная, соблазнительная, прекрасная, казалась существом из другого мира, недоступного обычным людям, к которому они все же могли прикоснуться сегодня и стать его частью хотя бы на краткое время.

Под непрекращающиеся аплодисменты трибун, Рината сделала круг по катку и направилась в центр. Она знала, что Игорь находится неподалеку и могла увидеть его. Но не хотела. Не желала ни смотреть на партнера, ни чувствовать его, ни слышать. И дыхание его больше не хотела ощущать, как и тепло рук. Слишком много – невыносимо много – было у нее потерь.

Однако посмотреть на него все же пришлось. Замерев в исходной позе, она подняла взгляд к его лицу, – но не потому, что таково было ее намерение, а потому, что это их показательный номер, поставленный когда-то давным-давно, еще в прежней жизни… В той точке между уже исчезнувшим прошлым и неопределенным будущем, когда она еще хотела смотреть Игорю в глаза.

Левая бровь парня, украшенная двумя аккуратными швами, припухла, а под глазом расплылся синяк. Как ни пытался Крылов скрыть его с помощью грима, лучше не стало. Раньше, до всего, что обрушилось на нее, она бы, не думая, провела по брови пальцами, а потом коснулась губами. Но теперь не чувствовала ни покалывания в кончиках пальцев, ни желания дотронуться до партнера. Этакий эмоциональный вакуум, созданный подсознанием ради самосохранения. И это устраивало ее. По крайней мере, сейчас. Ведь она – олимпийская чемпионка, а значит, шоу должно продолжаться. Болельщиков не волнуют взаимоотношения в паре, они пришли насладиться катанием, и подвести зрителей она не могла.

Она видела и рассеченную бровь, и оставленный ею же, Ринатой, синяк. И взгляд Игоря, направленный на нее: ледяной, презрительный, непоколебимый. Зачем слова, если он и так говорил ей больше, чем она могла услышать? Но немые оскорбления Рину не трогали. Рука ее коснулась плеча Крылова, и он напрягся, будто испытывал отвращение. В ее душе раздался истерический смешок, а красные губы скривила улыбка. Конец. Вот оно – прощание, последний прокат. Кто бы мог представить, что это будет именно так…

Первые музыкальные такты вынудили ее на миг прижаться к Игорю, но уже в следующее мгновение она, оттолкнувшись от парня обеими руками, метнулась прочь. Ее взору открылись заполненные трибуны, боковые проходы, убегающие в темную глубь арены, стоящие возле борта люди… Ей открылся мир – яркий и полный, прекрасный в своем несовершенстве, жестокий и порой несправедливый, но ставший ее плотью и кровью. А – теперь уже без Игоря – этот мир ей предстояло завоевывать, не имея за спиной крыльев.

Под сводами арены «Айсберг» звучала тягучая, пробуждающая потаенные желания «На тебе – мои чары»^[9], по льду скользили два фигуриста, покорившие сердца болельщиков, обуздавшие сомнения, воплотившие в жизнь мечту. Прекрасная пара, доживающая вместе последние мгновения.

Москва, 24 февраля 2014 года

– Что это? – Владимир озадаченно смотрел на листок бумаги, сунутый Федоровой.