Высшая сила

Макс дотронулся до левого плеча Бурого и добился ответной реакции. Бандит пошевелился, открыл глаза.

– Ты… Ты обещал, что мною займутся лучшие доктора…

– Да. Что произошло, Бурый?

– Что-то помешало нам. Нам. А Томскому и его дружкам – нет. Все мои погибли, а меня скормили собакам. Но я честно пытался выполнить задание. Сделал все, что мог.

– А как добрался сюда?

– Спрашиваешь у старого контрабандиста, который любые щели знает, как свои пять пальцев?

Бурый попробовал засмеяться, но вместо этого закашлялся. На губах его запузырилась розовая пена.

– Так что там с докторами?

– Они тебе уже не понадобятся…

– Понимаю. Сделай все так, чтобы не было больно. Боли я уже нахлебался по самое не могу…

Добровольский кивнул, потянулся к мечу, но тут по телу Бурого пробежали волны конвульсии. Шевельнулись в тщетной попытке что-то сказать губы, и бандит затих. Широко раскрытые глаза его уставились на свод туннеля.

Макс пожал плечами. В последнее время махание мечом уже не доставляло ему былого удовольствия. В знак благодарности за то, что Бурый действительно сделал все, что мог, Добровольский оттащил его тело к стене туннеля и, проведя ладонью по лицу, закрыл покойнику глаза.

К заставе «Боровицкая-Южная» он подошел в самом что ни на есть паршивом расположении духа. Узнав его, солдаты, охранявшие Бор-Юг, документами интересоваться не стали, но Макс был не в том настроении, чтобы оценить этот миролюбивый жест. Он даже не поздоровался, а лишь буркнул:

– Комендант Ивашов где?

– У себя, наверное… Ушел только что.

– Ну-ну…

Макс прошел мимо бронепоезда, охранявшего покой браминов. Доставая из кармана затемненные очки, чтобы защититься от света неоновых ламп, едва не сломал дужки. Раздраженно посмотрел на палатки, где торговали оружием. Прошел мимо книжных развалов, у которых в обычное время подолгу задерживался.

Майора Ивашова заметил издали. Тот о чем-то беседовал с парой офицеров, но, увидев Макса, прервал разговор и пошел навстречу гостю.

– Какие люди и без…

– Ага. Без охраны, – вздохнул Добровольский. – На кой ляд здесь только света?

– Это, между прочим, визитная карточка нашей станции. После капремонта… Слышь, Макс, а ты че такой смурной? Просто не узнать…

– Устал, товарищ майор. Просто устал. Дел по горло…

– Так, может, дела подождут? А мы сейчас с тобой по маленькой сообразим. Шаркнем, как говаривал Василий Макарович[8], по душе! Ну же, Макс, соглашайся. А то с этими оловянными солдатиками и поговорить не о чем. Уважь старого дружка…

– А ты знаешь, и уважу! – улыбнулся Добровольский. – Шаркнем, раз уж сам Макарович велел. Мне все равно ночи дожидаться, чтоб на поверхность выйти.

– А чего ты там забыл? Стоп. Понял. Не спрашиваю. Не интересуюсь. Все равно ведь ничего не скажешь. Знаю, что, кроме песенки о том, что Невидимых Наблюдателей не существует, от тебя ничего не дождешься. Люди в помощь нужны? Есть пара толковых бойцов…

– Перебьюсь. Толпа мне ни к чему. Сам знаешь: я привык по-тихому дела делать.

– Ага! Из засады! – расхохотался Ивашов, распахивая дверь в свой кабинет. – Ну, проходи, дорогой мой диверсант!

Глава 6

Третья степень

Свет был таким ярким, что с легкостью пробивался даже через закрытые веки. Ермолай перевернулся на живот, но легче от этого не стало. На спину запрыгнула крыса. Ермолай дернулся, чтобы спугнуть грызуна. Крыса спрыгнула на пол, но уже через несколько секунд на спине пахана устроились сразу несколько хвостатых тварей.

– Не спать, господин Ермолаев. Не спать! Сон для тебя теперь непозволительная роскошь.

Опять этот голос. Он доносился из динамика, вмонтированного в стену, где-то под потолком на высоте двух с половиной метров. Добраться до него и заставить заткнуться не было никакой возможности. Так же, как избавиться от всепроникающего света неоновых ламп.

– Пошел к черту!

Ермолай перевернулся на спину. Отталкиваясь босыми ногами от холодного бетонного пола, добрался до стены, сел.

– Итак, я повторяю вопрос: с какой целью на твоей станции побывал Макс Добровольский?

– Не знаю такого и знать не хочу.

– Хорошо. Тогда, как сказал редактор одного детского журнала на очень серьезном совещании со своими сотрудниками, продолжим наши игры.

Невидимый собеседник усилил звук так, что каждое слово стало бить по барабанным перепонкам Ермолая молотком.

– Немного полезной информации. Само понятие «допрос третьей степени» изобретено американцами. Официально существование такого допроса никогда не признавалось. А это означало только одно: никаких ограничений здесь не существует. Все применяемые способы зависят лишь от фантазии того, кто допрашивает…

Ермолай закрыл глаза. Попытался думать о своем, чтобы хоть немного заглушить мерзкий голос.

Он не помнил, как попал в этот бетонный короб размером три на три метра, без мебели, зато с десятком здоровенных и голодных крыс. Как же все-таки его, самую охраняемую персону бандитской станции, похитили?