Выстрел из прошлого

Виктор был готов заключить сделку с богом, с дьяволом, лишь бы встретиться лицом к лицу с двумя, тремя бойцами из своего подразделения, лишь бы пережить их на одно мгновение, на одно только дыхание.

Но кого прислал генерал? Еретика?

– На колени! Опуститесь на колени!

Шульца, Куницу?

– Руки за голову!

Зубочистку?

– Бросьте оружие!

Инсаров поднял руки.

– На колени! – прозвучала повторная команда.

Он чуть помедлил, подпуская полицейского еще на шаг ближе. И когда тот оказался на расстоянии вытянутой руки, вдруг резко присел, уходя с линии огня, а заодно снося противника задней подсечкой. Полицейский ударился головой об асфальт и обмяк. Секунда, и Виктор вооружился его девятимиллиметровым пистолетом швейцарской фирмы «SIG». Рукоятка пистолета привычно вписалась в ладонь стрелка, палец лег на спусковой крючок и придавил его в тот момент, когда второй полицейский был готов открыть огонь из своего оружия. Инсаров стреножил его, отстреляв ему в предплечье и бедро.

Кто-то из свидетелей убийства Ольги и Валентина вызвал полицию, и эти двое оказались на месте преступления первыми. А сейчас к ним на помощь спешили еще пятеро на машине. Она взвизгнула тормозами в тридцати метрах впереди Виктора, отсекая его от дороги. Все четыре дверцы открылись, выпуская полицейских, вооруженных пистолетами-пулеметами. Над головой спецназовца просвистели пули, прижимая его к земле. Он огрызнулся точным выстрелом, показав противнику, как нужно стрелять. Пуля пробила полицейскому плечо, задевая ключицу, и он повалился на землю. Инсаров мог уйти, отстреливаясь, а мог получить пулю.

Он упал на землю, отбросив пистолет в сторону. Перевернулся на живот, вынимая из кармана паспорт Валентина Мишустина. Наугад открыл нужную ему страницу с фотографией...

Он рычал, перемалывая зубами фото Счастливчика, который отдавал ему свое имя, свой позывной. Случайный человек, который был послан ему то ли небом, то ли дарован судьбой. И походил на безумца. Из двух безумцев, из двух разведчиков в живых остался только один. Только так, зубами вырвав чужое имя, он мог остаться в живых и отомстить. Когда? Через пять, десять лет?..

На него навалились сразу два полицейских. Третий, видя в Инсарове человека, решившего свести счеты с жизнью, бросил товарищу:

– Он что-то проглотил!

И сдавил его горло сильными пальцами.

В голове Виктора зашумело. Этот полицейский перекрыл не только доступ воздуха, но и остановил мысли. Перед его мутным взором лицо полицейского, а ему кажется – Счастливчика. Это он сломал, перекроил судьбу Виктора. Жертвуя собой, он видел будущее. Ему уже не жить, главные ворота уже открылись перед ним. А Виктору еще жить да жить, топать по этой чужой и грешной земле, оправдывать свой новый позывной, который свалился на него с самых небес, с самых небес. А он будет улыбаться ему сверху, сквозь кристальный воздух, такой свежий, будто его выдохнул сам господь бог. Или – через боль и слезы, кипящие под адовым огнем, – кричать ему из преисподней: «Я не жалею ни о чем, слышишь?» Зачем жалеть о том, чего у тебя никогда не было? Легко рассуждать о добре и зле здесь, на Земле, на шарике, когда ты толком не познал ни добра, ни зла. Оно там, наверху или внизу, и только там все станет понятно, станет на свои места, станет доступна и объяснима каждая мелочь. Снизу неба не разглядеть, а сверху землю хорошо видно. Красивая она. Белые шапки гор, голубые изгибы рек, зеленые шляпы лесов, много чего красивого на земле.

Эти мысли, коснувшиеся началом своим одного, перекочевали на другого, и теперь Виктор перехватил их, словно брошенные слова, бесхозные, ан нет. Он смотрел на подводника с высоты этих слов, которые точно подняли его, и он не боялся упасть, разбиться. Теперь и он обрел дар предвидения: ему жить да жить, топать по этой счастливой земле, оправдывать счастливое имя, упавшее на него прямо с небес.

Он потерял сознание за секунду до того, как полицейский убрал руки с его изломанного горла.

На следующий день в тюремной камере ему передали вещи. Следователь дал ему понять, что их забрали из хостела и принесли сюда. Виктор присел на жесткую койку, одну за другой вынимал из сумки вещи, принадлежащие Валентину Мишустину. Он изучал, ощупывал их, знакомился... Вспоминал. Вспоминал?.. Безумие.

28