Выстрелы с той стороны (СИ)

Тут из-под земли опять попёрла нечисть, и монахиня с синоби какое-то время отбивались спина к спине. Когда бой закончился, синоби был почти при смерти — два хита.

Игра не предусматривала возможности поделиться исцеляющим зельем, но заклинание можно было бросить не только на себя, но и на другого. Габриэляна окутала синеватая дымка.

— Зря, мне сейчас уходить, — сказал он. — Или нет, уходи первым. Так. Я ещё по двум адресам, потом в гостиницу, а потом — шантажировать нашего даймё. Ты можешь подхватить меня на выходе из гостиницы? Так чтобы тебя не засекло прикрытие?

— Вполне, — монахиня бросила на Габриэляна ещё три заклинания и какое-то время следила за окрестностями, пока он обыскивал трупы — на мёртвой нечисти часто находились исцеляющие зелья и артефакты. Когда синоби покончил с обыском, монахиня кивнула — и растворилась в рассветном сумраке, оставив Габриэляну фонарь.

Габриэлян двинулся вперёд, не дожидаясь, пока кладбищенская нечисть обновится. Туман развеялся, вдали жалобно заплакал "морской монашек", а у полуразрушенной пристани на волнах качался корабль. Это был корабль призраков, фунаюрэй, и пока он плыл через пролив, Габриэлян вволю намахался клинками и выпил два оставшихся зелья. Сходить на пристань в Ёкай — мире демонов и духов — он не имел никакого желания, но нужно было дать время Кесселю — и он прыгнул с палубы на причальный настил и почти тут же вступил в схватку с ледяным демоном, который выбил из него половину жизни. Юки-онна, снежной женщине, встреченной дальше на побережье, досталось то, что демон не догрыз — и на вопрос машины, хочет ли он идти третий уровень сначала, Габриэлян с облегчением ответил: "нет". Сунул карточку в считыватель, расплатился и покинул аркаду.

Ещё года два, подумал он, и этот способ окажется засвечен. А жаль, ведь это достаточно тяжёлая задача для постороннего наблюдателя — отследить каждого из посетителей аркады за последний час. Даже каждого взрослого — не так-то просто. Ну а если несколько аркадных залов соединены Сетью, как здесь — это вообще песня.

В принципе, и такую встречу можно было отыскать, просмотрев все логи разговоров за данный период — но, поскольку эти логи, как правило, не содержали ничего, кроме воинственных и часто нецензурных воплей, администраторы их обычно стирали каждые полчаса (еще одно преимущество аркад перед сетевыми играми, где логи сохраняют). По идее — раз уж до здания его довели — роспись беседы синоби с монахиней может и оказаться на соответствующем столе. Но произойдет это не раньше чем через сутки (пока они разберутся, в какой слот записали нашу беседу…) А к тому времени будет уже поздно. В том или ином смысле.

Он вернулся в гостиницу, где ногами кверху на кровати валялся Миша и жевал зэмэлэх, так неудачно прикинувшиеся тульскими пряниками.

— Ты представляешь себе… — сказал Король.

— Представляю. Как Света?

— Для провинции — очень хорошо. Но они говорят, — возмущенно прошипел Миша, потрясая сдобой, — что это татарский пряник.

— Пожалуй, будь себе татарин. Ну, так что тут вышло восьмого?

Заглушка включена. От жучков в этом виде она защищает прекрасно, от луча — никак.

— А ничего. Вызвали их утречком следующего дня, подписали протокол… Даже подписку о неразглашении не взяли. Извини, Света.

— Да, очень жаль, что гнедая сломала ногу. — Теперь девочка пойдет под категорию за дачу ложных показаний. Если не удастся доказать, что она действовала под давлением… Габриэлян поддел пальцами пряник. — Ну что ж, раз уж ты у нас копаешь эту делянку — загляни в милицию.

— А ты?

— А я к леди из податного ведомства и к подзащитному.

С леди все выяснилось мгновенно — женщину (девочкой она была разве что в глазах Краснова) не купили, а перепугали до потери сознания. Она выговорилась в жилетку москвича с пулеметной скоростью, и ясно было, что как только приезжий отойдет на два метра, продаст тут же — со страху.

Итак, Муравцева и Бродский. Муниципальное строительство и земельный отдел. Ключевые точки, не мог Фальковский при строительстве империи пропустить таких людей на таких должностях.

Эти два визита, в некотором смысле, тоже были оказались полезны, поскольку настрой после них образовался самый что ни есть правильный. Оба функционера были очень осторожны, на прямую конфронтацию со смотрящим не шли, но не нужно было быть ни эмпатом, ни Королем, чтобы заметить, что Фальковского они ненавидят. Тяжелой, застарелой ненавистью.

Ну что ж, поскольку бандерильерос и пикадоры свою работу выполнили, настало время "момента истины" — выход матадора с быком один на один. "А почему это в вашем ресторане сегодня подают такие маленькие уши?"

Вообще-то Габриэлян ожидал, что его — после всех его маневров — некоторое время помаринуют в приемной. Но нет, пять положенных минут — и его впустили в святая святых. А что хозяин кабинета навстречу не встал и даже кивнуть в ответ на поклон не соизволил, так ему по штату и не положено.