Выстрелы с той стороны (СИ)

— Здравствуйте, Вадим Арович, — на Габриэляна с улыбкой и с прищуром смотрел высокий (за огромным столом он ни капли не терялся), некогда полный и смуглый мужчина. Фото— и голографии отлично передавали особую, балканского типа красоту черт, а вот атмосфера, возникавшая вокруг Фальковского, ощущалась только при близком контакте. Габриэлян затруднялся её описать — но в кабинете тульского магната он вспомнил честертоновского лорда Айвивуда[7].

— Как поживает Аркадий Петрович? Вроде и соседи теперь — а никак не свидимся. Всё-то он в делах.

А вот считать Волкова соседом было не по чину уже Фальковскому. Это в Белоруссии они соседствовали.

— Аркадий Петрович действительно очень занят. Федерация, конечно, не покойный Союз, но тоже требует времени и внимания.

Что самое забавное, подумал он при этом, — ни он, ни я даже ради приличия не вспоминаем о человеке по фамилии Стрельников, занимающем скромную должность президента ЕРФ. И к губернатору мы с Королем не заехали даже для проформы, хотя региональные выборные органы, в отличие от центральных, вовсе не беспомощны…

— И в настоящий момент его внимание сосредоточено на мне. — Глаза Фальковского блеснули странным интересом. — Я же знаю, что вы такое. Вас ведь не посылают по пустякам. Помнится, у него была сабля. Настоящий дамасский клинок, он рассказывал, что прадедушка взял у турка, и рассказывал, как именно взял — очень интересная история, спросите его как-нибудь. Теперь-то я понимаю, что это его собственный трофей. Он очень дорожил этим клинком, и зря в ход не пускал. Ну, так я вас слушаю, Вадим Арович.

— Юрий Андреевич, — обратившись к Габриэляну по имени-отчеству, Фальковский дал ему такое право, — на вашей территории произошло ЧП. Я имею в виду не щели в налоговых ведомостях и не нарушения в порядке распределения лицензий на инициацию, а то, что ряд ваших подчиненных недоволен вами настолько, что счел возможным это недовольство совершенно недвусмысленно продемонстрировать.

Фальковский пожал плечами.

— Я сижу здесь уже шестьдесят пять лет. Я поднял этот регион из дерьма. Я помню километровые очереди за хлебом и трупы умерших от голода и орора прямо на улицах. С очередями и трупами я покончил меньше чем в два года. Население региона возросло в четыре раза и динамика роста положительная. И теперь вся эта пузатая мелочь считает, что я здесь засиделся. Что ж, пусть попробует меня сдвинуть.

— Юрий Андреевич, они уже попробовали. И практически преуспели.

— Прямо уж, — улыбнулся Фальковский. — Ну и что же вы со мной сделаете? Отставите от должности смотрящего? Да забирайте её, надоело. Лишите меня влияния в регионе — каким образом, любопытно узнать? "Фалвест" — собственность моих клиентов. "Армада" — собственность моих клиентов. "Салют" — собственность моих клиентов. Вы рассчитываете на то, что в бизнесе нет принципов. Неправильно вы рассчитываете: принципов в бизнесе действительно нет, но есть инструменты более надежные. Тридцать четыре процента регионального бюджета так или иначе формирую я. И если Аркадий Петрович тронет меня — другие магнаты начнут подумывать о рокоше. Я лоялен к нему и буду лоялен впредь, а вот за тех, кто узнает о моем скоропостижном уходе — не поручусь.

Плохо дело, подумал Габриэлян. Даже без всякого Мозеса сюда бы все равно пришлось ехать. Беда. Он ведь действительно прекрасный администратор. И мог бы работать с пользой. Просто он уже ничего не хочет. Он ведь даже Аркадию Петровичу не завидует. Понимает, что на новом уровне аркады ему тоже скоро станет скучно. Рождественского он испугался — по старой памяти, наверное, испугался и забаррикадировался. А теперь будет доказывать всем и себе, что не боится.

— Уход бывает разным, — сказал Габриэлян. — Он ведь может быть и таким, что коллеги-магнаты даже не заподозрят вышестоящую инстанцию. Более того, и вышестоящая инстанция может себя не заподозрить.

Магнат прищурился.

— Это, — сказал он, — уже почти интересно.

Да. Тут уж и к гадалке не ходи…

— Ничего интересного, Юрий Андреевич. Скучные административные дела. Рутина. Вам они кажутся любопытными, потому что отличаются от вашей собственной рутины. А для тех, кто ими занимаются, управление, например, фармакологическим концерном, представляется вещью чрезвычайно увлекательной и совершенно непохожей на их серые будни.

Ну, давай уже, клюй, устало подумал он.

— Каждый развлекается, как умеет, господин Габриэлян. Хотите, завтра устрою экскурсию по "Фалвесту"? Или "Армаде"? Поверьте, это более увлекательно, чем аркады.

— Я верю, Юрий Андреевич. Уже хотя бы потому, что трудно придумать что-то менее увлекательное. Разве что счёт овец или мотогонки. Хотя и тут находятся любители.

Поймёт или не поймёт? Если он настолько хорошо разбирается в московских делах, чтобы знать, кого Волков берет в референты, должен понять.

— Мотогонки? — ехидный прищур тульского владыки сменился удивленной и почти радостной улыбкой. — А вот это уже совсем интересно. По-настоящему.

Габриэлян покачал головой.

— Ездят по кругу, трещат. Понять ничего нельзя. Время от времени кто-нибудь врезается в бордюр.