Выжившие

Лонгвей молча наблюдал, как Дмитрий и Альберт отходят к телепорту, и можно было подумать, что его это нисколько не беспокоит. Лицо азиата по—прежнему не выражало никаких негативных эмоций, напротив, он даже улыбнулся. Но вот он снова посмотрел на Бранна, и в глубине его глаз внезапно отразилось неприкрытое разочарование.

— Зря.

Это слово стало единственным, прежде чем азиат обрушил на Киву телекинетический удар. Воздух застонал, завибрировал, раздираемый невидимыми волнами. Взметнулась пыль, прочертив едва заметную линию от Лонгвея к Бранну. Земля вокруг задрожала.

Но на этот раз тело врага не рассыпалось на куски и не упало на землю обезглавленным. Клубы пыли очертили перед румыном полукруг, натолкнувшись на невидимый барьер, который уберег Киву от верной смерти. Бранн отразил этот удар так же легко, как прежде то делал сам Лонгвей. После чего атаковал в ответ.

Ветер взвыл, расшвыривая вокруг себя мусор, чтобы затем поднять с земли мелкие камешки, песок и осколки. Будто серое облако, они устремились в сторону Лонгвея, но уже через секунду беспомощно осыпались на землю, натолкнувшись на призрачную преграду. Азиат тоже успел закрыться защитным барьером, вот только его поверхность предательски завибрировала. Почва под ногами чистокровного просела.

Все же бой с группой Лескова оставил свой след — Лонгвей заметно ослаб. Он был силен, но не всесилен, а, значит, его все же можно было истощить.

— Прежде чем я убью вас, я хочу знать: почему? — холодно спросил Лонгвей. — Мне казалось, мы с вами не ссорились. Я еще могу пощадить вас.

Бранн не ответил. Его глаза окрасились медным, и в то же мгновение клубы пыли взвились вокруг Лонгвея, полностью скрывая его фигуру из виду. Азиат словно оказался в коконе, который пытался сомкнуться вокруг него и раздавить. Затем пыль отпрянула назад, будто в танце, и снова набросилась на свою жертву, пытаясь прорваться за пределы невидимой преграды. Киву атаковал своего противника несколько раз подряд, пытаясь вымотать его.

— Как жаль, что вы так бездумно тратите свои силы! — раздался холодный голос Лонгвея, и в этот момент пыль вокруг него послушно улеглась. — Это бесценный дар, за который существа вроде нас готовы умирать.

— Значит, умрите, — мрачно отозвался Киву, после чего атаковал еще раз. Земля вокруг противника начала трескаться, словно весенний лед. Глубокие линии сложились в замысловатый рисунок, однако ни одна из них так и не сумела добраться до своей цели. И все же Бранн едва ли не наяву чувствовал предательскую рябь на поверхности вражеского барьера. Еще немного, и азиат выдохнется.

Вот только азиат не «выдыхался».

В какой—то момент Киву сам почувствовал, что начинает уставать. Его удары сделались слабее, воздух больше не вибрировал под их воздействием, защитная преграда противника не содрогалась. Мужчина отступил на несколько шагов назад, тяжело дыша.

Дмитрий и его спутники в тревоге следили за боем, не смея вмешаться. Они не могли видеть телекинетических волн, которые распространялись вокруг двух противников, однако потрескавшаяся вокруг земля ясно давала понять, насколько сильными были эти «зависимые».

— Проклятье! Он устает! — в отчаянии воскликнул Альберт, не сводя пристального взгляда с фигуры Бранна. И он не ошибся. Словно в подтверждение его словам, Киву вытянул руку вперед, желая тем самым усилить концентрацию и стабилизировать защиту. В какой—то момент его фигуру полностью поглотил песчаный вихрь, который стискивал его барьер, пытаясь расколоть, словно грецкий орех. А когда пыль рассеялась, Лесков увидел на губах и подбородке Бранна кровь.

— Нужно помочь ему! — закричал он, схватил Альберта за плечо. — Как тогда, помнишь?

— Я пытаюсь, но.

— Все вместе! Слышите меня?

— Ты же ослабишь нас к чертям собачьим! — отозвался в его сознании Илья. — Тогда вообще некому будет сражаться!

— Сейчас сражается он! — резко оборвал его Лесков. — Мы до сих пор живы лишь благодаря ему!

Тем временем, видя, что его противник начинает ослабевать, Лонгвей сменил тактику. Он уже не защищался, а, напротив, сам обрушивал удары на своего врага. Ветер набрасывался на телекинетический купол Бранна, словно голодный зверь. Он

царапал его поверхность стеклом и острыми камнями, создавая омерзительный звук. Затем отступал, чтобы обрушиться снова.

— Обидно, Бранн, — произнес азиат, ленивым жестом отмахнувшись от долетевшей до него пыли. — Я предсказывал вам гораздо более интересную судьбу. Вы могли исправно послужить мне, а вместо этого выбрали смерть за какого—то безродного щенка. Наверное, в этом отчасти есть и моя вина. Не следовало мне лукавить, говоря, что вы сильнее меня… Однако вы были так напуганы возможной встречей с кайрамами. Мне хотелось хоть немного вернуть вам веру в себя. Не мог же я всерьез предположить, что вы мне поверите. Тем более зная, кто я и скольких «истинных» уничтожил.