Выжившие хотят спать

Он не ошибся – это оказалось несвойственно его работам. В том, что он оставил этой ночью на стене, было немало от Роба Гонсалеса – одного из самых уникальных художников последней эпохи Прежней Жизни. Своеобразный наследник Сальвадора Дали и Рене Магритта, канадец с испанской фамилией работал в сюрреализме, но с отражением осознанных образов. Магический реализм, вот как это называлось.

Иван зажмурился, открыл глаза, сделав пару шагов вперед, отступил на прежнее место. Слегка кружилась голова. Картина на стене офиса как будто не желала, чтобы ее восприняли однозначно, и, как невообразимый слайд, ускользала из объятий определенной точки отсчета.

Первым впечатлением было пространство на одном из верхних этажей некоей башни – зритель ощущал себя стоящим в широком холле, до горизонта тянулась пятнистая – дома и деревья – земля. Этому впечатлению способствовали несколько фигур у ограждения, созерцающих вид внизу, а может, они смотрели на небо, по которому плыли облака, – они стояли спиной к зрителю. Мужчина и женщина в свободных одеждах типа плащей. Однако, приглядевшись, явственно виднелись ноги неких старцев, идущих по небу. Правда, шли они по тропе, которая на первом уровне воспринималась, как ряд облаков, но при ином рассмотрении превращалась в тропу по гористой заснеженной местности. Самых дальних старцев невозможно было рассмотреть, постепенно эти неясные пятна увеличивались, чтобы где-то на середине цепочки вдруг стать небольшими, все увеличивавшимися фигурами людей. У самых близких старцев были белоснежные длинные волосы и бороды, которые на первом уровне восприятия были облаками.

Был и третий уровень восприятия. Пятна в нижней части широкого холла оказывались пальцами ребенка, который держал чашу – в первом восприятии этаж башни – с фигурками людей, а над чашей клубился то ли дым, то ли пар – те самые старцы, идущие по небу-тропе. Тройная иллюзия здорово сбивала с толку. Иван понял, почему Ева так странно выразилась, что иногда она его боится.

Он отвернулся, заглянув в холл, где виднелись три спящие фигуры, на мгновение они показались ему ворохом осенних листьев во дворе, оказавшимся в тени после захода солнца. После чего двор в тени вдруг показался гигантским блюдом с остатками еды. Иван потряс головой, улыбнувшись, вновь покосился на картину, зажмурился и вышел из офиса. Картина – самая необычная картина в его творчестве – осталась позади. Он отчетливо вспомнил все работы, что оставались в этом разрушенном мире после его ухода из многочисленных мест ночевок, вспомнил все и сразу – краски, оттенки, нюансы каждого «полотна», где рождались работы, настроение и попытки интерпретации, собственной и Евы – и это тоже было неким слайдом в сознании, только уже не тройным, а посерьезней.

Из этого состояния его вывел шорох. Иван заметил крысу – тварь с подрагивавшими усиками изучала мешок с продуктами. Она была одна, не торопилась и, глядя на нее, Иван осознал, что здесь, в мегаполисе, крысы так же, как и люди, ведут себя иначе. Возможно потому, что и люди не сразу впадают в панику, что их временное убежище нужно бросать. Иван пошарил взглядом по полу, отыскал моток проволоки, поднял его, швырнул в крысу. Она лениво пустилась наутек.

Иван выглянул в окно. Дождь слегка усилился. Усилилась и духота. Погода была неприятной. Небо, казалось, никогда больше не станет голубым. Вздохнув, Иван разбудил Еву и убедился, что она не стремится что-то менять в их продвижении.

Они по-прежнему идут с Анной и Грэгом по знакам, которые кто-то рисует незадолго до их прихода.

Двигаясь назад, в сторону проспекта, они прошли мимо захламленного пруда. На другой стороне они заметили пару – длинноволосых мужчину и женщину, дикого вида, с оружием. Парочка не пыталась бежать или скрыться. Мужчина поднял руку с обрезом, демонстрируя, что вооружен.

Иван попросил женщин ускорить шаг, и потенциальная опасность осталась позади. На проспекте они вздохнули свободней: без закоулков, на открытом пространстве чье-нибудь появление не будет таким неожиданным, как между зданиями в глубине кварталов.

И женщины, и Грэг выглядели бодрыми, сказался отдых, продолжительный сон. Иван чувствовал себя намного лучше. Они продвигались вперед быстро. Каждому не терпелось быстрее узнать, куда приведут их знаки. Даже Грэг рассматривал дорожное полотно, не забывая при этом, проходя мимо, держать в поле зрения брошенные машины, которых становилось больше на перекрестках и автостоянках возле магазинов и торговых центров. Знаков не было, не было и встречных людей.