Выживший во тьме

Я находился в автомобиле, спасшем мне жизнь. Он немыслимым образом воткнулся в оконный проем устоявшего здания – и теперь висел в нем, как пробка. Ни стекол, ни верха у машины уже не осталось. Непонятно, как при этом мне не оторвало руки или голову… Больше не было последнего, самого страшного врага – воды, пронесшейся по городу катком. Практически не соображая, что делаю, я перевалился через борт и упал вниз. На мое счастье, падение не оказалось длительным – машина застряла на высоте примерно второго этажа, – и я рухнул на мягкую массу ила и песка.

Вода, проложив себе широчайшую трассу, унеслась столь же быстро, как и появилась. О ней напоминали лишь сметенные дома и отсутствие огня там, где он недавно бушевал. Где-то очень далеко отсюда, в горах, находилось водохранилище, которое жители города называли Хрустальным – за чистоту воды. Высота плотины, сдерживавшей озеро, насчитывала не менее ста метров. Я подумал об этом, понимая, что ни плотины, ни водоема больше не существует…

Постепенно из многочисленных трещин и ям в земле вновь стали появляться огоньки – вначале слабые, а потом все более дерзкие. Видимо, в недрах имелось нечто такое, что давало им силы опять вырваться на поверхность, несмотря на только что прокатившуюся по городу массу воды. Вскоре вновь послышались взрывы. Исчезнувший было запах гари и дыма опять стал забивать воздух, мешая дышать.

Меня снова вырвало кровью и грязью. От одного вида извергнутой мной смеси я схватился за грудь, желая разодрать себе ребра, чтобы выпустить эту тошнотворную слизь, забившую внутренности. С мутными глазами, на дрожавших ногах я отошел в сторону и зачерпнул ладонью из оставшейся после наводнения лужи. Пить уже не хотелось, но надо было прочистить горло и рот, чтобы не ощущать мучительные позывы к рвоте. Едва я поднес ладони к лицу, как у меня снова начался жуткий спазм, и я скрючился, больно ударившись головой о камень. Многочисленные порезы и ушибы дали о себе знать – я стал их чувствовать, хотя раньше не успевал даже заметить, где и когда получил. С разбитой брови капала кровь, заливая глаз и мешая нормально видеть. Я смыл ее полужидкой грязью – лужица очень быстро наполнилась оседающим пеплом – и выпрямился.

Вода из озера принесла с собой все, что захватила по пути. Наполовину засыпанная грязью и обломками, завалившись на один бок, передо мной лежала яхта. Совсем недавно это было первоклассное судно, мечта многих – отделанная по последнему слову техники, оснащенная компьютерным управлением, украшенная и расписанная, как игрушка… От всего этого не осталось ровным счетом ничего. Весь корпус измят, вдоль киля – трещина, на палубе все сметено. Если в ней кто-нибудь и находился, то их участь решена: после того как яхту протащило через полгорода – а до того она пронеслась вместе с водой от водохранилища до его границ, – живых в ней быть уже не могло. Я доковылял до яхты и вцепился руками в борт, чтобы не упасть. С меня стекала грязь, вся оставшаяся одежда была мокрой насквозь и изорвана, так что на мне практически ничего не осталось. Я тупо смотрел на большую рыбину, которая валялась под днищем яхты, и сам чувствовал себя такой же рыбой – выброшенной из привычной среды и задыхающейся.

Меня снова замутило. Были ли это последствия постоянных ударов головой, пока я переворачивался вместе с корпусом машины, или же я треснулся где-то более основательно – так или иначе, заработал небольшое сотрясение мозга. Я посмотрел на ладонь. На ней крест-накрест лопнула кожа, обнажив мясо. Странно, но боли я не ощущал – вернее, ее было столько во всем теле, что отдельную я уже не фиксировал. Где я? Что я? Эта мысль мелькнула и пропала, вытесненная другой: я жив! Я все-таки жив! И сразу появилась такая смертельная усталость, что я опустился в грязь и бессильно прислонился к днищу яхты. Только ощущение холода постепенно стало возвращать меня к реальности. Равнодушно посмотрев, как среди мусора валяются несколько трупов, перевел глаза на улицу (впрочем, улицы как таковой уже не было – лишь нагромождение невесть чего).

Долго отдыхать не пришлось. Все сильнее и сильнее стал разгораться огонь, опять стала вздрагивать земля, а по небу, на какое-то время очистившемуся от пепла, опять поползли серые облака.

– Я не могу больше…