Вызревание

Прошло какое-то время, прежде чем Митя пришел в себя. Он с трудом открыл глаза, залитые кровью. Оперся рукой о стену, и на белой стене осталось красное пятно, напоминающее овал. Митя провел окровавленными пальцами по обе стороны овала - и получилось солнце. Он дорисовал ему глаза и рот. Получилось веселое улыбающееся солнышко с короткими лучами, которое обыкновенно рисуют дети мелом на асфальте. Начинало светать. Митя уходил по дороге. А на белой стене весело улыбалось солнце и рядом с ним были детским почерком начертаны кровью три слова : ?Труд! Мир! Май!?

*

Солнечный день. Приморский бульвар. Пестрые киоски, пиво, мороженое, газировка, музыка, загорелые отдыхающие, шум морского прибоя. На своем излюбленном месте наши знакомые оборванцы, свободные люди конкордистских настроений. У них похмелье, с легкой тревогой оттого, что до сих пор нет Мити. Молчалив Зиновий Гердович. Он щурится на солнце и хмурит лоб, сдвигая свои густые брови. Зевает Шиш. Подкрашивает губы Люська. Что-то долго нет его... - задумчиво говорит Кутя.

Люська отрывает от губ помаду, смотрит куда-то. Зиновий Гердович мочит слюной палец и приглаживает брови. Я прощался с ним последний. Все было обыкновенно. Придет, куда он денется! - успокаивает всех Шиш.

*

Вечер. Все четверо идут пустынным пляжем к своей ночлежке, на лежаки под навесом. Кутя везет Люську. Рядом хромает Зиновий Гердович. Позади, засунув руки в карманы, загребая босыми ногами береговой песок, бредет Шиш. Что-то случилось... - говорит Люська.

Все молчат. Говорю вам, что-то случилось! Че там могло случиться? Перебрал вчера, отсыпается, - отзывается Шиш. Нет! Что-то случилось! Я чувствую. Я сердцем чувствую - что-то не так.

Они приближаются к лежакам под навесом. Подождем до утра, - говорит Кутя, укладываясь на лежак, - там будет видно. Я сегодня под стеночкой! - забегая вперед, восклицает Шиш.

В коляске Люська. Блестят в сумерках ее большие глаза. Она тревожно смотрит туда, где на темной морской глади бликуют в голубой дорожке лунного света тихие волны. Рядом, прислонившись к деревянной стойке, поддерживающей навес, стоит и тоже задумчиво смотрит вдаль Зиновий Гердович.

*

В комнате Мити горит настольная лампа. Он лежит на кровати, согнувшись, время от времени вздрагивая. Глаза открыты. На щеке зияет глубокий кровавый шрам от удара цепью. Слиплись от высохшей крови волосы. В кровавых пятнах рубаха. Та же неземная космическая мелодия звучит в его голове, затуманивая, унося в другой, придумываемый им самим или посылаемый кем-то свыше нереалистический, чудный мир странных сюжетов. Плывучий туман, сквозь который ступает сам Митя. У него чистое, немного бледное лицо, расчесанные волосы, широко открытые глаза, на нем чистая белоснежная рубаха. Увидев такое лицо, мало кто сомневался бы в том, что это и есть сам Христос. Он идет сквозь туман и сквозь множество свисающих, кажется, откуда-то из облаков, больших петель. Это петли виселиц. Он задевает их лицом и они покачиваются в тумане. Их неисчислимое множество, целый лес из виселиц. Но Митя идет дальше. Кажется, он что-то ищет. И вот вскоре находит. Это петля, но не похожая на все остальные, она красного цвета. Митя сжимает ее руками, и в то же мгновение все исчезает - виселицы, туман. Но остается одна, за которую он держится руками. Она подвешена к пoтoлку в его комнате. Тускло светится засиженная мухами электрическая лампочка, на абажуре надпись: ?Лампочка Ильича?. Митя стоит на стуле с окровавленным лицом, слипшимися волосами, в испачканной кровью рубахе.

*

Неожиданно вздрагивает сонная Люська. Почти одновременно то же самое случается со спящими на лежаках Кутей и Зиновием Гердовичем. Тяжело протирая глаза, поднимает сонную голову Шиш. Что такое? Че это было? А? - спрашивает он спросонок.

Люська смотрит в сторону мерцающих в ночной дымке городских огней: Кутя, ему плохо. Ему очень плохо.

Кутя срывается с места. За ним, хромая, бежит Зиновий Гердович. Два старика бегут пустынным ночным пляжем. Их догоняет и перегоняет молодой Шиш. Под навесом на лежаке остается одна лишь Люська. Она смотрит вслед убегающим мужчинам, глаза ее влажны.

*

Кутя звонит в дверь коммуналки. Рядом Шиш. По лестнице, запыхавшись, поднимается Зиновий Гердович. Дверь открывает соседка в ночной рубашке. Не говоря ни слова, Кутя и Шиш, а за ними, мимолетом извиняясь, и Зиновий Гердович влетают в коммуналку. Перепуганная соседка, поначалу недоумевая, смотрит на непрошеных ночных гостей, по виду, скорее всего, бандитов, и вскоре почти теряет сознание, но не падает, а прячется у себя в комнате. Кутя и Шиш, не обращая внимания на соседку, не останавливаясь ни на секунду, одним ударом выбивают ветхую дверь Митиной комнаты. Как раз в тот момент, когда из-под Митиных ног падает стул. Кутя подхватывает за ноги Митино тело. Нож! Скорее нож! Режь веревку! Режь, говорю! Скорее!