Взбаламученное море

- Когда ждать-то прикажете? Куда это поехали? - спрашивала она.

- Да вот к нему, погостить ненадолго! - отвечал Иона Мокеич смиренно.

Несмотря на вольнодумный характер, он, кажется, находится в сильных лапах у своей главной султанши.

Когда два наши рыцаря, с своим могучим оруженосцем, тронулись на свои романтические приключения, Марфа проговорила, зевая во весь рот:

- Какой тот молоденький-то барин смазливый, не то, что наш плешивый чорт!

12

Поседки.

Кузьмищево, казенная деревня, расположенная по большой дороге, тянулась в длину версты на две. Во всех окнах изб мелькали огоньки, и в одной из них, довольно большой, свет был как-то поярче. На улице была совершенная тишина: изредка проедут запоздалые извозчики, или выведет кто-нибудь из мужиков лошадь попоить к колодцу, или наконец быстро промелькнет какая-нибудь женская тень с пряслицей и устремится к этой именно избе. Александр и Иона Мокеич, выехав откуда-то с задов, тоже подъехали к ней.

- Прежде всего, друг сердечный, надо подкрепиться! - сказал, кряхтя и вылезая из своей повозки, Иона и вытаскивая из корзинки бутылку, из которой заставил Александра выпить целый стакан, а сам выпил два. Потом они вошли в сени, оставив Гаврилу у лошадей. В довольно большой избе, по всем передним лавкам, сидели молодые женщины и девушки, по большей части все недурные собой.

Под полатями стояли молодые парни, а некоторые из них, по преимуществу имевшие в руках гармоники, сидели промеж девушек, но те всегда при этом старались их выпихнуть и выжить от себя.

- Не примете ли странником, идем из далеких мест: обносились, обовшивели! - сказал, входя, Иона Мокеич. Корзинку он захватил с собой.

Хозяйка избы, довольно молодая женщина, сейчас же его узнала.

- Милости просим! - сказала она, смеясь, и, согнав с одной скамейки ребятишек, предложила ее гостям.

- Чей такой - молодой-то барин? - сказала она Ионе, указывая на Александра.

- Дворянин Нищин, из усадьбы Огородова, под пряслом родился, на тычинке вырос и теперь на коле верхом изволит русскую землю объезжать!.. - отрекомендвал его Иона Мокеич.

- Да полноте, лешие, это из Лопухов барин-то; я видела его... ягоды носила! - толковала другая баб в толпе.

- Какой нарядный! военный, знать! - замечали иные.

Александр не без удовольствия видел, что он составляет предмет общего внимания. Но, впрочем, взглянув в один из более темных и многолюдных углов, он увидел свою красавицу-крестьянку.

- Здравствуй! Мы с тобой несколько знакомы, - сказал он.

- Вы мне, что ль, это говорите? - сказала она приятным голосом.

- Тебе... Я тебя видел и восхищался тобой в Дубнах.

- Гм! - усмехнулась на это женщина.

Александр взял небольшой деревянный стул и сел против нее.

- Ты замужем?

- Али нет! - отвечала красавица, кидая на него лукавый взгляд.

- Где ж у тебя муж, в Питере?

- В Питере, чтоб бока повытерли! - отвечали за нее другие бабы и засмеялись.

Один из стоявших под полатями парней и как-то мрачно на все это смотревший подошел и зажег освещавшую лучину посветлее. Красавица Александра еще больше выглянула перед ним во всей своей красоте.

- О, ты дивно хороша! - воскликнул он, ероша свои курчавые волосы.

- Ну, вот что! Какой он! - говорила, смеясь та.

Иона Мокеич между тем ходил и угощал наливкой.

- Выпей, душенька, - говорил он, подходя к Александру.

Тот в сильном волнении и не видя сам, что делает, выпил стакан залпом, а потом другой.

- А, краля писаная! - воскликнул Иона Мокеич, увидав бабу-красавицу. - Ну, выпей!.. Белогрудая, белозубая, пей! - говорил он ей.

Та отпила немного из стакана.

- Ой, не люблю я этого: крепкое какое, пес!

- Да что вы орехи-то бережете?.. давай орех-то, - сказали другие бабы, от глаза которых не ускользнули лежащие в корзине сласти.

- О, сейчас! - воскликнул Александр, вскакивая, и, схватив оттуда целый тюрик орехов, поднес их и стал перед своей красавицей на колени.

- Все тебе, царица души моей! все!

- Ой, девоньки, какой он! - смеялись бабы.

Иона Мокеич в это время суетился около других девушек и женщин.

- Пейте, мои голубушки, пейте! - говорил он им, угощая их пряниками и наливкой. Последняя, впрочем, больше за ним самим оставалась.

"Калинушка с малинушкой", - затянули наконец посидельщицы.

"Лазоревый цвет", - подхватил за ними Иона, довольно чистым тенором.

"Веселая беседушка", - пели те.

"Где милый мой пьет!" ух! - допевал Иона и затем так расчувствовался, что стал промеж девушек и двух, ближайших к себе, обнял и стал прижимать их к бокам своим. Одна из них колотила его при этом легонько кулаком в голову, а другая подносила к лицу зажженную куделю. Он только отфыркивался и повертывался от одной к другой.

Александр тоже не отставал от приятеля. Он декламировал перед своей красавицей:

"Все в ней гармония, все диво,

Все выше мира и страстей:

Она покоится стыдливо

В красе торжественной своей".

Девушки и женщины смеялись, а парни, напротив, все что-то между собой переглядывались, а некоторые даже перешептывались...