Взгляд василиска

– Отдельный кабинет есть?

– Никак нет, ваше высокоблагородие, – заюлил тот, – прошу покорно прощения, а только он зарезервирован за его императорским высочеством.

– А это, по-твоему, кто? – тут же нашелся командир «Дианы» Иванов 6-й. – Как это мило с вашей стороны, Алексей Михайлович, позаботиться о нашей компании.

* * *

В маленьком домике в Старом городе тоже царило приподнятое настроение. Хотя Алексей Михайлович и не счел необходимым заглянуть в свое жилище, там появился пропавший Ванька, доставленный под конвоем Архипыча. Федор Михайлович сразу же забыл, что обещался спустить с сорванца три шкуры, и кинулся обнимать свое дитятко. Прохор, прознав про приключения мальчишки, только посмеялся, а Кейко, как обычно, ничего не поняла и лишь загадочно улыбалась.

Все же отправившийся к наместнику хозяин вполне мог зайти, возможно, даже не один, а потому все принялись готовиться к приему. Повар занялся готовкой, Архипыч с Прохором принялись наводить порядок, а Иван должен был поспевать всюду. Китаянка, кажется, догадалась, в чем дело, и тоже готовилась к встрече, хотя и на свой манер. Вскоре дом, и без того содержавшийся в полном порядке, блестел, а вот Алеши на горизонте все еще не было видно. Наконец, обеспокоенные слуги запрягли пролетку и отправились на поиски, благо резиденция Алексеева была не так уж далеко. Кофишенку, вздумавшему отправиться с ними, было отказано в грубой форме с перечислением возможных последствий в случае ослушания.

К их огромному удивлению, во дворце царила полная неразбериха, и ничто в творящейся вокруг суете не указывало, что где-то проходит банкет для старших офицеров флота. Камер-лакей, успевший завести знакомства среди прислуги наместника, отправился на разведку и вскоре вернулся донельзя озабоченным.

– Не было банкета, – буркнул он старому матросу и взгромоздился на козлы. – Совещание провели, а потом вскинулись, как ужаленные, и давай вещи паковать!

– А господа офицеры, поди, по кораблям разъехались?

– Какое там! Нет, кто, может, и разъехался, а большинство в «Ласточку» лыжи навострило.

– Ну, Алешка наш в такие места не ходок…

– Ага, а ты забыл, старый хрен, что в Мессине было?

Вестовой в ответ только замысловато выругался. Действительно, был в спокойной и размеренной жизни нашего героя один эпизод, заставивший верных слуг всерьез беспокоиться о нравственном облике своего хозяина. Питая страсть ко всему флотскому, Алеша неоднократно бывал на кораблях всех морских наций, удостаивавших своим посещением солнечное Средиземноморье. Приходилось ему посещать и корабли итальянского флота, в том числе и базирующиеся в Мессине. В тот роковой вечер молодые офицеры устроили банкет в честь principe russo[89] и проявили подлинное гостеприимство. Беда была лишь в том, что принимающая сторона очень своеобразно представляла себе русские традиции, но при этом очень хотели угодить своему новому другу. Хозяева вечеринки были свято уверенны, что все жители далекой северной страны обожают горячительные напитки, а их аристократы, если чем и отличаются, так только тем, что употребляют оные из золотых самоваров. Потому столы ломились от разнокалиберных бутылок, и все хотели непременно чокнуться с синьором Аллесио. Кончилось все тем, что вышеозначенный синьор, не имея опыта подобных возлияний, крепко поднабрался, кричал, что любит Италию и весь белый свет, показывал, как надо бороться с медведем, и, наконец, упал. К счастью, внимательно державший руку на пульсе событий Прохор сумел эвакуировать своего хозяина без потерь для репутации, за что Алеша был ему безмерно благодарен. Что интересно, гостеприимные хозяева не заметили пропажи своего гостя и продолжили попойку, перешедшую в откровенную вакханалию, отчего многие из них проснулись на гауптвахте. Впрочем, к нашему герою это уже не имело отношения.

Подъехав к «Ласточке», Архипыч и Прохор разделились. Нижним чинам вход в подобные заведения был заказан, так что старый матрос остался у экипажа, а прилично одетый камер-лакей, придав лицу значительное выражение, двинулся вперед.

– Местов нет, господин хороший, – преградил ему дорогу верзила швейцар.

В ответ на это господин Сапожников, нимало не смущаясь, протянул отставному матросу серебряный рубль, который тот тут же спрятал в кармане, но проход освобождать не спешил.

– Барин, – почти с жалостью проговорил он, – шли бы вы, право, отсель. Тут господа офицеры гуляют, а ваше благородие в штатском. Еще нарветесь на скандал, чего доброго…

Как будто подтверждая его слова, широко распахнулись двери, и из них буквально вылетело тело какого-то господина.

– Ну вот, извольте видеть, – прогудел привратник, – его благородие господин Ножин нас покинули!

– Это какой же Ножин, часом, не корреспондент ли «Нового края»?

– Они самые. И то сказать, господа офицеры его жалуют и даже сами и пригласили, а вот поди же ты. Как подвыпьют, так стрюцкий, и шабаш!

Пока швейцар рассказывал все это внимательно слушающему Прохору, журналист поднялся из пыли и, отряхнув сюртук, принялся возмущаться: