Взять свой камень

Выскочивший на крыльцо Шель закричал:

– Скорее! Мотоциклы! Взять живым, обязательно живым!

Поднимая тучи пыли, грузовик на бешеной скорости несся по улице. Поглядев в зеркало, Антон увидел вылетевшие со двора школы мотоциклы. На одном из них был установлен пулемет. Это сильно осложняло обстановку.

Потянув носом, он почувствовал запах гари: горел брезент кузова – чадно дымя, выбрасывая языки пламени, слизываемые встречным ветром, который раздувал огонь еще больше. Застучал пулемет. Один из задних сдвоенных скатов лопнул, руль рвануло из рук, но Волкову удалось выровнять машину. Пригнувшись к баранке, он гнал грузовик к лесу, чувствуя, как за спиной, разгораясь все сильнее, гудит пламя. Если бы знать, что лежит в кузове! Вдруг боеприпасы? Некогда было глядеть, что именно привез шофер немецкого грузовика. Остается только уповать на удачу…

Снова застучал сзади пулемет, разлетелось лобовое стекло, потоком встречного воздуха взъерошило волосы, грузовик завихлял на дороге, оседая на один бок. Мимо проплывала чахлая рощица, где его должны были ждать ребята, но она уходила назад медленно, очень медленно, а до опушки еще добрых полкилометра открытого пространства. Если грузовик сейчас встанет, ему не уйти – мотоциклисты догонят, отрежут от леса.

Натужно гудя мотором, машина замедлила ход. Но все еще вертелись колеса, метр за метром приближая Волкова к спасительным зарослям. Дотянуть, обязательно надо дотянуть! Кусты опушки леса совсем рядом.

Два мотоциклиста, описывая широкую дугу, погнали в обход, через поле, стремясь раньше грузовика выскочить к лесу. Держа руль одной рукой, капитан выставил в окно ствол автомата, выпустил по ним оставшиеся патроны. Не попал – слишком далеко, да и не прицелишься как следует, – но мотоциклисты притормозили, не желая подставлять себя под пули.

Бушевало сзади пламя, ревел мотор, все громче и ближе треск мотоциклов погони, а впереди, уже совсем близко, темная зелень густого подлеска. Туда, скорее туда!

С треском вломившись в кусты, грузовик чихнул мотором и остановился. Вывалившись из кабины, разведчик перекатился по земле в сторону от горящей машины, выхватил из-за пояса пистолеты и с обеих рук открыл огонь. Первый мотоциклист ткнулся головой в руль и начал валиться на бок, капитан прекратил стрельбу, вскочил и стремглав кинулся в лес. Сзади грохнуло, взвился к низкому серому небу столб пламени – взорвался бензобак грузовика.

Антон бежал, чувствуя, как в груди снова душной волной поднимается кашель, раздиравший легкие на части. Сколько же может вынести человек на войне за какие-нибудь шесть-восемь часов? Но теперь он в лесу, у него есть оружие, а здесь его не так просто взять; это вам не западня в подвале!

Резко сменив направление, Волков, обдираясь об острые сучки кустов, скатился в овраг, побежал по его дну, выбрался на другой скат, снова изменил направление, стремясь скорее добраться до болот. Собак немцы взять с собой не успели или те погибли при преследовании ребят. Пока привезут новых, он будет уже так далеко, что ни одна ищейка не возьмет след. А он постарается бежать по оврагам и руслам ручьев, теряющихся в болотах.

На бегу Антон осмотрел свой арсенал. Один парабеллум пришлось бросить – осталось всего две обоймы, а таскать лишнюю тяжесть не хотелось. Перезарядив люгер, он держал его наготове, опасаясь неожиданных встреч, – преследуя ребят, немцы уже успели сегодня освоиться в лесу и снова будут готовы войти в чащу, чтобы искать Волкова и начать его преследовать. Вдруг фрицы устроят форменную облаву, широкой петлей захлестнув часть лесного массива? Штурмбанфюреру Шелю очень хочется вновь увидеть русского парашютиста и допросить его, выясняя, что или кого забыли при отступлении красные части. Нельзя предоставить ему такую возможность…

Антон проскочил через широкую длинную поляну и остановился в кустах, сдерживая рвущийся из груди кашель и прислушиваясь – не донесутся ли до него звуки погони? Лег на землю, привычно припал к ней ухом, стараясь уловить топот врага, но земля молчала.

Неужели отстали? Не решились бежать за ним в лес сразу и ждут подмоги или ему все же удалось сбить их со следа? Или их смущает близость вечера и, следовательно, темноты? Ночью немцы не воюют, но сейчас темнеет поздно.

Он побежал дальше, чувствуя, как устал, как замедляется его бег, как начинают наливаться тяжестью ноги. Усилием воли заставил себя бежать быстрее, не останавливаясь для передышек.

Вскоре потянуло сыростью, под ногами зачавкало, туфли промокли, в них начала хлюпать вода, но Антон даже обрадовался этому – начинались болотистые места, собаки смогут идти по его следу только верхним чутьем, но зато сами немцы не любят входить в болота, боятся их, предпочитая обходить или устраивать засады по краям. Ничего, главное не оставить следа, а он разберется, как выбраться отсюда.