Взять свой камень

Участковый подхватил пулемет и потихоньку пополз к водокачке. Из двух возможных зол — быть обнаруженным появившимися сзади немцами или напороться на патруль — он выбрал последнее. Можно попробовать проскочить — часовые устали, их внимание за ночь притупилось.

Мешала тяжелая коробка с пулеметными лентами, за ствол МГ цеплялась трава. Но Кулик упрямо полз, вжимаясь в сырую землю. Эх, не оплошай Ивась, не погибни от руки предателя, сейчас бы их было двое, а вместе всегда легче и веселее.

Увидев прямо перед собой кирпичную кладку стены водонапорной башни, Алексей сначала не поверил — неужели добрался? Но тут же одернул сам себя: доползти еще половина дела. Надо проникнуть внутрь и влезть наверх. А вдруг там немцы?

Неслышно прошмыгнув в пролом стены, он больно ударился коленом о какие-то железки, едва сдержал готовый вырваться стон и осмотрелся. Тихо, пахнет гарью и известкой. Сквозь переплетения балок наверху хорошо видно начавшее бледнеть небо с гаснущими одна за другой звездами. Как же забираться наверх?

В башне за толстыми стенами не слышно ни шагов патрулей на станции, ни голосов, не воняет немецким табаком, запах которого Кулик уже хорошо знал. Похоже, он тут один. Немного успокоившись, прихрамывая — болело ушибленное колено, — Алексей обошел внутри вокруг стены, как слепой, обшаривая ее руками. Даже зацепиться не за что! Наткнулся на искореженную взрывом металлическую лестницу. Стараясь не загреметь пулеметом, начал подниматься по ней. Но лестница, прикрепленная к стене толстыми штырями, обрывалась в нескольких метрах от земли.

Тогда он спустился вниз, привесил пулемет себе за спину и снова полез наверх. Когда лестница кончилась, Алексей, уцепившись за штырь крепления, подтянулся, ища ногами опору, а свободной рукой пытаясь нашарить следующий штырь. Наконец это ему удалось. Повиснув, он чувствовал, как немеют пальцы, как тянет назад тяжелое тело пулемета, но, стиснув зубы, потянулся к следующему штырю…

Совсем обессиленный, он ухватился за нижнюю ступеньку разбитой лестницы, хрипло переводя дыхание, — теперь он влезет, осталось совсем немного. Главное, удалось добраться до оставшихся наверху ступенек, преодолеть страшные метры пустоты…

Уже наверху, сев на балку, он поглядел вниз и поспешно отвернулся — замутило от серой пустоты внизу, казалось, притягивающей к себе, зовущей закрыть глаза и броситься вниз, на груду искореженного металла.

Помня о наставлениях капитана, он улегся на балку, пристегнув себя для верности ремнем. И стал ждать…

Утро пришло ярким, солнечным. Начало припекать, захотелось пить, но Алексей все так же лежал, боясь лишний раз пошевелиться, — он ждал сигнала.

Немцы, хозяйничавшие на станции, при свете дня оживились, зашумели, громко переговариваясь и гулко топоча подкованными сапогами, забегали по перрону. Потом где-то далеко хлопнул одинокий пистолетный выстрел.

Кулик отстегнул ремень и, приподнявшись, выглянул из-за верхнего края стены. На путях жарко пылал вагон — далекое пламя казалось игрушечным, не больше пламени спички, но оно быстро пожирало крышу вагона. Это он хорошо видел сверху. Напрягая зрение, Алексей успел заметить две темные фигурки, отбегавшие от вагона, — неужели капитан и Макар? Значит, дошли, смогли сделать?

Но тут от станционного здания взлетели в небо две красные ракеты. Участковому показалось, что они сейчас упадут прямо на него, прожгут одежду, оставив на теле незаживающие раны, но ракеты потухли еще в воздухе. Зато зашумели в роще — на опушку высыпали солдаты и спорым шагом направились к путям, четко разворачиваясь в цепь.

Вот и пришел его час. Даже не удивившись собственному спокойствию, Кулик установил на краю кирпичной стены пулемет, щелкнул затвором и, тщательно прицелившись, дал в спину идущим к станции немцам первую очередь, стараясь сразу выбить несколько человек из середины цепи. Потом выпустил еще пару очередей, уже по флангам.

Пулемет трясся в его руках, как живой, жадно жуя металлическую ленту, на конце ствола плясало маленькое пламя, от отдачи болело плечо. Стрелять, сидя верхом на балке, было ужасно неудобно, но он бил и бил короткими злыми очередями, заставляя немцев залечь, уткнуться носами в гравий и не поднимать головы.

Фашисты оправились от неожиданного удара быстро — по кирпичу башни застучали пули, высекая острую крошку, покрывшую руки, лицо Алексея и кожух пулеметного ствола розовой пылью. Часть солдат повела огонь по башне, заставляя Кулика прятать голову от визжавшего в воздухе свинца, другие поползли ближе к водокачке.

«Хотят уйти из-под огня, — понял он. — Внизу я их не достану, а, войдя в пролом, они меня подстрелят, как куропатку».

Пришлось срочно перебраться на другую балку и оттуда секануть очередью по солдатам, пытавшимся ползти к подножию башни. Вновь удалось заставить их залечь, но сколько он так сможет продержаться?

У выходного семафора тоже поднялась пальба, однако рассмотреть, что там делается, мешал дым, валивший из горящего вагона.