Wild Cat (СИ)

Снова седлаю мотоцикл и еду наугад, без логики и направления. Все дороги здесь, так или иначе, ведут в бетонные отбойники, песок и воду. В океан, то ли спокойный, а то ли безразличный. Сколько несчастных влюбленных дарили ему свою горечь и задавали одни и те же вопросы? Он устал от чужих вопросов и чужой боли. Глупые, неразрешимые и никому не нужные противоречия. Нет, я не прав, на Гавайях мало несчастных, здесь куда охотнее празднуются свадьбы, даже если брак протянет пару пьяных часов. Они прилетают сюда и приплывают, привлеченные громкой рекламой, соединяются узами на курорте, вкушают втридорога все блага цивилизации и исчезают в свои унылые серые дали. А мы остаемся. Мы работаем, ничего не замечая. Я живу здесь более полугода, но впервые встречаюсь с океаном наедине, как полагается, лицом к нему, а не к своим мелочным проблемам. Я — простой смертный, он — бескрайняя вода, вбирающая в себя мерцающее небо и бархат ночи.

Позволю себе отбросить застенчивость, предрассудки вскормленной материалистичными ценностями свиньи и хоть раз просто лечь на песок и помечтать. Воздух вокруг всегда был соленым. Это я… не дышал.

— И вот мы остались вдвоем, — начал я тихонько. Но потом заговорил смелее и громче. — Я пришел сюда один, поныть об одиночестве, но вдруг оказался не прав. Тебя так много, и ты везде. И я ношу тебя в себе, океан внутри, первобытный, который мои предки взяли с собой, вылезая из тебя на сушу. Знаешь что? Я ничего не расскажу тебе. Ты и так все знаешь. Ты слышал эту историю тысячу раз. Я обрел, я потерял. Думал головой, но я раскаялся. Если у меня есть весы и сердце, зачем я, как глупец, кидаюсь взвешивать? Когда нужно любить. У меня были вопросы, но я забыл, на кой хрен они мне сдались. Мы бегаем вокруг тебя в лихорадке страстей или денежного дурмана, а ты лежишь, обнимая землю, наполняя жизнью еще миллионы организмов. И чье же существование больше насыщено смыслом? Но знаешь… если б ты носил его имя, я б с удовольствием в тебе утопился. Хуже, чем старшеклассник в банке дешевого невкусного пива. Я погряз в картинках из прошлого, прокрутил много важных моментов и ужаснулся. Я столько всего ему не сказал! Ну хотя бы вот… что я схожу с ума от его проклятой гладкой мускулатуры. От глаз, зеленее которых разве что болото в лесу и жабы, которые меня задушили. И пусть сожрут три фунта говна те, кто возразят, что мужчина должен быть немногим красивее…

-…обезьяны.

Я вскочил мгновенно и обнажил пистолет, тренированный без раздумий реагировать на любую неожиданность. Мою звали Бэл. Самообладание закоротило и дало сбой. Я закусил губу и отвел взгляд, возвращаясь в привычную, но порядком надоевшую роль невинного подростка, соблазненного взрослым мужчиной. Как ее с себя снять?! Если плечи сами никнут.

— Давно ты слушаешь мой бредовый монолог?

— Ну почему сразу бредовый, — он вынул из моей руки пистолет и покачал головой. — Ты забыл снять предохранитель.

— Я не собирался ни в кого стрелять.

— Даже в меня?

— Ты опять играешь. Водишь меня за нос, как кошка мышку. Твоя речь, твои манеры…

— Стю, мы не на сцене. И это не спектакль. Если бы ты застрелил меня, я бы принял пулю с благодарностью. С восторгом и обожанием. Как и все, что ты мне давал.

— А что я давал?

— Себя.

Мы сели на песок, я положил пистолет между нами. Тело, если честно, затомилось, просясь в его объятья. Я еле сдержал порыв наброситься на Бальтазара и остался сидеть напротив скучным изваянием «роденовский мыслитель в отпуске».

— Всего два раза.

— Мне хватило распробовать. Стюарт, но я солгу, если скажу, что секс с тобой был лучшим в моей жизни.

— Еще бы, после командира остается подбирать крошки.

— Я не об этом.

— А о чем?

— Давай вернемся к нашему интиму позже. У нас полно других тем для разговора.

— Как тебе такая — дезертиры и их наказание. А?

— Письменно отчитают за порчу униформы. Ничего серьезного. Если настаиваешь на более жестких мерах пресечения — сходишь в текстильный цех и сошьешь пару перчаток.

— Так просто?!

— А не надо пытаться усложнять себе жизнь.

Сумерки кончились, на побережье ночь, фонари остались далеко на шоссе. Едва я подумал об этом, на груди Бэла засветился жетон, неярко озарив его лицо. Бесстрастное как никогда. Я ненароком сглотнул слюну.

— Твое отношение после всего, что я наговорил перед бегством…

— Осталось как до бегства. Если я буду обращать слишком много внимания на твои слова, то сделаю харакири. Фильтрую их сквозь твое настроение.

— И не обижаешься?

— Повторить часть о харакири?

— Извини, — я поспешно отвернулся. — Я нагрубил со зла, я был не в себе. Послал все в жопу, поняв, что обманут. Тобой.

— Я больше не обману. Даже если правда принесет тебе одну только боль.

— Да тут нечего прибавлять к боли, что уже есть.

— Тогда мне лучше уйти.

— Нет! Объясни, как ты оказался на этом богом забытом пляже?

— Очень просто. Ты взял со стоянки мой мотоцикл. Я пришел по сигналу встроенного GPS.