Worm (ЛП)

Я вытянула руку, и рой пронёсся над ладонью. К счастью, пузырёк несло достаточно насекомых, чтобы я смогла одним точно рассчитанным движением выхватить его. Насекомые улетели, а пузырёк остался у меня в руке.

Моё представление, похоже, не впечатлило женщину. Пренебрежительным тоном она заявила:

-- Никто сейчас не пользуется перекисью водорода. Она замедляет регенерацию тканей.

-- Это не обязательно плохо, -- возразила я. -- Если в зажившей ране останется стекло, будет намного хуже.

-- Ты проходила медицинскую подготовку? -- в её голосе сквозило неодобрение.

-- Не совсем... -- сказала я со вздохом. Насекомые снова пролетели над моей рукой, забрав перекись водорода, и оставили другую пластиковую бутылочку.

-- Йод?

-- Спасибо, -- сказала дама скорее нетерпеливо, чем благодарно. -- Нам потребуется ещё.

-- Я посмотрю, что можно сделать, -- сказала я, пытаясь скрыть раздражение.

Женщина направилась к толпе и склонилась над одним из раненых, который лежал на простыне. Я заметила, что выражение её лица смягчилось, когда она разговаривала с пострадавшим. Значит, дама ведет себя резко не со всеми людьми.

Пофиг. Совершая преступления, я была готова к тому, что меня начнут ненавидеть.

Я собрала всё, что принесли насекомые, и отправила их поискать ещё.

Я бы многое отдала за рабочий телефон, чтобы выяснить, как дела у Сплетницы или справиться об отце. Но сотовые телефоны содержат микросхемы, а микросхемы -- это кремний.

Любые устройства сложнее тостера скорее всего уничтожены -- за исключением тех, что сделаны Технарями.

Беспокойство о том, в каком состоянии двое самых дорогих мне людей, не имеет смысла. Я всё равно ничем не могу помочь им, а время, которое я трачу на это, лучше потратить, чтобы помочь людям..

Для защиты людей я рассеяла насекомых по всем поверхностям, чтобы потенциальная угроза не могла появиться, не наткнувшись хотя бы на одно из них. Вроде сигнализации на случай, если какой-нибудь член союза Крюковолка проникнет сюда, чтобы устроить неприятности. Я рассеяла часть летающих насекомых, чтобы обнаружить воздушные угрозы, вроде Руны, но большую часть всё же отправила исследовать постройки вокруг. Я искала аптечки первой помощи и материал для обработки ран. Заметив, что нечем накладывать швы, я приказала паукам начать вязать из шёлка длинные толстые и прочные нити и пропускать их через ушки иголок.

Это замедлит производство костюмов, но я справлюсь.

-- Это выглядит не слишком стерильно, -- сказала женщина за моей спиной, когда я проверяла длину сделанной пауками нити. Это была та самая измученная седая женщина, что и чуть раньше.

-- Намного стерильнее, чем вам кажется. Я вырастила этих маленьких дамочек сама. Они живут в террариуме.

-- Это не означает, что они достаточно чистые, чтобы зашивать чьи-то открытые раны.

-- Не означает, -- ответила я, испытывая раздражение, -- но раз нет других вариантов, я буду использовать этот, а завтра все получат антибиотики. Скорее всего, они понадобятся в любом случае.

-- Люди используют антибиотики слишком часто, -- сказала женщина, -- я в своей клинике пытаюсь убедить людей использовать их пореже.

Что, серьёзно?

-- Думаю, в такой ситуации самое время использовать антибиотики. У людей открытые раны, они истощены, обезвожены, измучены, их иммунная система, вероятно, подкошена, они окружены грязью, и миллион других причин.

Женщина что-то сказала, ещё более раздражённо, чем прежде. Наверное, повторила вопрос насчёт моих познаний в медицине. Я не слушала.

Спасатели не выходили из машины уже несколько минут. С помощью насекомых я выяснила, что они лежат на полу в скорой. Крови, похоже, не было.

Не обращая внимания на женщину, я повернулась и поспешила к двери. Она бросила мне вслед какую-то ехидную фразу.

В полной боевой готовности я подошла к машине и осмотрелась. Никого.

Я забралась внутрь и проверила спасателей и пациента с кислородной подушкой на лице. Спасатели оказались мертвы. Их головы были вывернуты под неестественным углом. Пациента постигла иная участь. Я дотронулась до его горла и поняла, что он ещё теплый, но не дышит, а пульс отсутствует. Я сжала подушку, и кровь обильно запузырилась из маленького на первый взгляд разреза на груди. Пузыри означали, что воздух выходит из повреждённого легкого.

Эта рана -- её не могло быть, когда он попал в скорую. Она свежая. Все трое убиты уже здесь. Убиты хладнокровно, чисто, так что даже насекомые ничего не заметили.

Увиденное заставило меня задуматься о людях, которые остались в здании фабрики. Я выпрыгнула из скорой, осмотрелась и побежала через улицу.

В одном шаге от двери я увидела его. Высокий, безликий, керамические конечности на цепях и шаровых суставах. Он качал одним из пальцев на поднятой руке -- из стороны в сторону, как метроном. Словно старомодный родитель, укоряющий заблудшее дитя.

Ладонь второй руки была отогнута, а из её основания торчал телескопический клинок, упираясь в шею седой женщины-врача. Ей приходилось стоять на цыпочках, потому что голова была прижата к груди Манекена.