XX век как жизнь. Воспоминания

«У меня теперь самолет свой есть», — сказал Ю. В., смущенно улыбаясь. «Все мы люди, все мы человеки», — подумал я.

Андропов намеревался и в комитете создать консультантскую группу на манер своей цековской. Только в погонах. Четыре полковника и четыре генерал-майора. А меня прочил начальником в чине генерал-лейтенанта. Представив, как вхожу в Домжур в генеральском мундире, я согласился. Брежнев все поломал: «Арбатова отпустил, а Бовин пусть тут вкалывает…»

Разгар полемики с китайцами застал Андропова в отделе. Именно эта тема — китайская — была тогда главным предметом наших забот, тревог и обсуждений за столом у Андропова. Сначала мне казалось, что Ю. В. под влиянием отдельских китаистов слишком уж демонизирует Мао Цзэдуна. Все-таки песня «Москва — Пекин» глубоко сидела. Но когда подняли коминтерновские и комитетские архивы, пришлось признать, что надо теперь петь другие песни…

Даже в больнице, куда Андропов попал с простудой, китайские сюжеты не оставляли его. Свидетельство тому — написанное в стихах «Письмо волжского боцмана Николая Попикова председателю Мао Цзэдуну»[12]. Очень длинное письмо. Конец звучит так:

Пожалуй, закругляться вышел срок,

Да есть вопрос, где высказаться стоит.Слыхал я, что советский наш ВостокТебя и днем и ночью беспокоит.Все видятся тебе в твоих бредовых снахХабаровск и Чита, равнины Казахстана,Туда, туда тебя толкает прах

Кровавого бродяги — Чингисхана.Что тут сказать? Уже не первый ворИз Азии иль разных стран в ЕвропеНа наши земли пялит алчный взорИ вон летит, схватив пинка по ж…е.

Прости меня за грубые слова,Которых дипломатия не знает.Хоть ты теперь в Китае голова,О заднице подумать не мешает.На сем кончаю. Если что не так —Не обессудь. Подумай на досуге,

О чем тебе писал из Рыбинска бурлак.Привет детишкам и твоей супруге.

Стихи на уровне типичного графомана. Когда же их пишет секретарь ЦК КПСС, они становятся признаком общей культуры. Но в данном случае меня другое интересует. Боцманский язык, который использован в стихотворном письме, никогда не проступал в андроповской прозе.

Мне же, поскольку я не простужался, пришлось разрабатывать китайскую тему в прозе. Эта тема часто выводила на проблемы общего плана. В октябре 1966 года я выдал «на-гора» записку «К китайскому вопросу». Исходный пункт анализа — завоевания социализма в Китае поставлены под угрозу. Эта констатация ведет к цепочке выводов.

«Как развернутся события в будущем?.. Если руководство КПК и КНР сумеет на длительный срок закрепить нынешний политический курс, то мы, видимо, станем свидетелями гигантского исторического зигзага, постепенного перерождения китайского общества.

Вопрос „кто кого?“, стоящий в современном Китае, наполнен иным социальным содержанием, чем, скажем, в России 20-х годов. Антисоциалистические силы, представленные группой Мао Цзэдуна, не могут рассматриваться как выразители интересов китайской буржуазии, капитализма. Поэтому вряд ли правильно оценивать возможную перспективу перерождения общественного строя в Китае как возвращение к „классическому“ буржуазному обществу. Скорее всего мы столкнемся с новым, своеобразным социальным образованием, которое будет характеризоваться государственной собственностью, авторитарно-диктаторским политическим режимом, закрепляющим власть узкого слоя партийной и государственной бюрократии, и абсолютной монополией псевдореволюционной, националистической идеологии, поддерживаемой всей силой государственного аппарата.

Такого рода социальные образования, не являющиеся ни социалистическими, ни капиталистическими, не „предусмотрены“ марксистско-ленинской теорией общественного развития. Однако историческая практика, опыт колониальных или полуколониальных стран, вступивших на путь некапиталистического развития, показывает, что непосредственная переплавка феодальных и даже дофеодальных общественных отношений в социалистические — сложный и противоречивый процесс, который может привести к самым неожиданным результатам. Это относится не только к Китаю, где такие результаты уже достаточно очевидны, но и к ряду азиатских и африканских государств так называемой „социалистической ориентации“ (Гвинея, Мали, недавно — Гана и Индонезия, ОАР, Бирма, Конго со столицей в Браззавиле)…