Ýòêèíä À. Âíóòðåííÿÿ êîëîíèçàöèÿ (Áèáëèîòåêà æóðíàëà «Íåïðèêîñíîâåííûé çàïàñ») - 2013.djvu

Промысловые термины, такие как «капкан», часто имели арабскую или тюркскую этимологию, которая была чужда обе­им сторонам этого неэквивалентного обмена. «Ясак» означал особый режим налогообложения — дань натурой, как правило пушниной, которая была предписана далеким сувереном каж­дому мужчине, члену местного племени. Судя по свидетель­ствам XVIII и XIX веков, распространенным методом получе­ния пушнины от туземцев был захват заложников-аманатов. Русские держали у себя туземных женщин и детей, предъявляя их мужчинам в обмен на ясак. Если дети доживали до зрелого возраста, они осваивали русский язык; если мальчиков крес­тили, то они могли брать в жены русских женщин и вносили свой вклад в креолизацию местного населения (Ляпунова 1987: 59). В 1788 году в «аманатах» находилось 500 алеутских детей. Российские императоры, включая просвещенную Екате­рину, санкционировали такие методы в официальных докумен­тах, считая их верным способом «усмирить туземцев» и собрать ясак (Slezkine 1994). Первое упоминание аманатов встречается в конце XVI века (речь идет о южных степях); во время долгих кавказских войн XVIII—XIX веков аманатов брали все воюющие стороны (Khodarkovsky 2002: 57). Институт похищения залож- ников-аманатов широко использовался в российской колониза­ции в Сибири и на Аляске, но был неизвестен в британской, французской и испанской колонизации Америки (Гринев б/г).

Илл. 8. Сбор ясака казаками Енисейской губернии. Акварель неизвестно­го художника. XIX век, Красноярский краеведческий музей. 

Идеи и практики насилия расходились по Российской импе­рии, двигаясь с Кавказа до Аляски.

Как все предприятия Российского государства, пушной про­мысел был многонациональным делом. Среди российских ко­лонизаторов Сибири были не только этнические русские, но и казаки, ссыльные поляки и шведы, татарские и еврейские тор­говцы (Glebov 2009). В воображении суверена добыча меха была налогом, местное население понимало ее как вид рабства, а промышленникам приходилось искать среднюю линию, что­бы вести относительно успешную и безопасную торговлю (Ssorin-Chaikov 2003). Постепенно казаки и промышленники учились приводить туземцев «под высокую руку великого госу­даря», не применяя силу, а только демонстрируя ее. Когда вож­ди местных племен давали клятву служить русскому царю, в их присутствии палили из пушек и мушкетов, а туземцев выстра­ивали как лейб-гвардию (Lantzeff 1972: 93). Приносить «дары» вождям племен, поддерживать дружбу с шаманами, воспиты­вать и даже усыновлять аманатов, вооружать одно племя про­тив другого — таковы были обычные методы принуждать пле­мена к выплате ясака.

Ресурсная зависимость Московского государства все увели­чивалась. В 1557 году каждый мужчина в Югре должен был сдать одну соболиную шкуру в год, в 1609 году — уже семь (Пав­лов 1972: 70). По данным, которые приводит историк сибир­ской пушной торговли Олег Вилков (1999), всего в Сибири за 1621 —1690 годы было добыто более 7 миллионов соболей. Подсчеты американского историка дают меньший итог1. Сре­ди немногих заимствований из русского в английском появи­лось слово sable — соболь. Дженет Мартин (Martin 2004) счи­тает, что одна соболиная шкура в конце XVI века в Москве стоила 1 рубль. Если взять за основу наименьшие цифры, по­лучится, что доходы от торговли соболем могли составлять 50— 100 тысяч рублей в год. Российские источники оценивают доход от торговли пушниной в одну четверть валового дохода Московского государства, но американский ученый приводит более правдоподобную долю в 1096 (Fisher 1943:122), а советс­кий исследователь — в 20% (Павлов 1972). Однако роль пушни­ны в государственном казначействе была намного больше. Для средневековой экономики оценка валового дохода не имеет большого смысла: в него вошла бы огромная доля товаров, про­изводившихся и потреблявшихся в натуральном хозяйстве, к которому государство не имело непосредственного отноше­ния. Зато доход от пушного экспорта Московское царство ис­пользовало исключительно в своих интересах. Соль была вто­рым важнейшим товаром, но продавалась лишь на внутреннем рынке. Российский экспорт зерна до конца XVIII века оставал­ся незначительным.

Для сравнения, в 2005—2010 годах доля нефтегазовой от­расли в валовом национальном доходе России составляла око-

1 Бушкович оценивает число добытых соболей с 1630 по 1660 год «не менее чем» в 50 тысяч в год (1980: 94,69).