За час до убийства

Пусть не обманет вас, уважаемый читатель, ласковость названия! Вы поймете, какую боль и мучения пришлось испытать попавшимся в лапы "детективов". Бутылькова укладывали подбородком и ногами на разные стулья – так, чтобы туловище оставалось в подвешенном состоянии. Руки и ноги задержанного садисты-постовые заламывали за спину, фиксируя руки наручниками. А затем наносили сверху удары кулаками по туловищу.

Не добившись и таким изуверскими приемами признания, патрульные чуть было не сникли. Но тут в комнату, где проходила экзекуция, ввели еще двух задержанных – молодого и пожилого. Бравые постовые, воспрянув духом, продолжили "расследование", применив свои садистские приемы к вновь прибывшему парню.

А «пожилой дядек» Осинский, почему-то оставшийся лишь наблюдателем, испугался даже: "Вы чего это, граждане полицейские, делаете?" На что энергичные сыщики ответили вопросом на вопрос: "Отец, ты в армии служил?" – "Служил, сынки, служил!" (Соврал, сукин сын, никогда не служил!) – "Вот тогда сиди и помалкивай! И тебе ничего не будет!"

Никто из садистов не догадался дернуть «отца» за приклеенную бороду, а иначе и Осинскому пришлось бы пройти весь круг мучений Бутылькова. Так, трясущийся от страха пожилой человек сидел и наблюдал за издевательствами над коллегой, прикованный наручниками к трубе.

Вся варварская процедура задержания продолжалась более четырех часов. А результат? Три задержанных отделались телесными повреждениями, не причинившими особого вреда здоровью. А вот Бутыльков не подавал признаков жизни…

Развязка

Около 22 часов всех задержанных доставили в РОВД. Там Бутыльков сказал, что ему плохо, и попросил дежурного вызвать «Скорую помощь». Тот заявил, что скоро всех отпустят. Только в первом часу ночи, когда «провинившиеся» заплатили штраф (?!), их действительно освободили.

Врач "Скорой помощи", выступавший потом свидетелем на суде, рассказал о том, что осмотрев пациента, он обнаружил на его теле множество кровоподтеков. "Сыщики экстра-класса", представшие перед судом, вину свою начисто отрицали. Мол, потерпевшие оговаривают их за то, что они, как стражи порядка, частенько задерживали их за различные правонарушения. Якобы мужики и в тот вечер были в состоянии наркотического опьянения, с какой-то неясной пока целью изменили свою внешность, приклеив бороды и усы, нецензурно ругались в общественном месте.

В ходе судебного расследования выяснилось, что потерпевшие не были знакомы с бравыми постовыми и ни разу до этого не встречались. Не обнаружено у задержанных похищенных деталей, а потому постановления о привлечении их к административной ответственности были отменены.

Бунт

– Накалены ребята до предела! – радостно потирал руки Вася Трещалов, помощник Пети Кирюхина во всех пакостях, – хотят главного редактора скинуть. На что он нам, этот Бутыльков, нужен? Никуда не годится, только губит газету, предатель!

А с утра пораньше правая рука шефа Шура Пузенцов носился по этажам издательства с криком: «Евгению Иванычу срочно требуется два пузыря (водки)!» Потом сам вызвал такси и привез целебное снадобье редактору. Опохмелившегося шефа снесли по лестнице на руках к машине. Такой поворот событий стал спасением для проштрафившегося Пеньчука – просто о нем все забыли (на время, разумеется).

– Пора вышвырнуть этих мошенников из редакции! – заявил во всеуслышание Петя Кирюхин. И, не откладывая дела в долгий ящик, расклеил в коридоре и на входе в здание объявления: завтра, в 10 часов утра состоится общее собрание коллектива «чрезвычайной важности. Явка обязательна».

Не стоит и упоминать о том, как напряглись враждующие стороны в предчувствии решающей схватки!

– Перед самым началом собрания меня вызвал к себе Бутыльков, – рассказывал потом Пеньчук. – Главный редактор был спокоен и даже весел. Когда я вошел в кабинет, он мирно беседовал с … Романом Топчановым.

Увидев Романа, Олег внутренне содрогнулся. Не пришел ли дотошный репортер рассказать об их ночных злоключениях? Причем, Олега преследовало смутное видение: его-то самого, то бишь, Пеньчука, пытали подручные Курносова и насильно вливали в рот водку. А Топчанов был при этом лишь наблюдателем и с любопытством изучал реакции Олега на приемы мучителей, пока истязуемый не потерял сознание…

Но, похоже, Топчанов не сказал редактору ни слова о той злополучной ночи. Иначе Бутыльков не обратился бы приветливо к Олегу:

– Познакомься – Роман Топчанов! Ах, вы знакомы? Что ж, тем лучше – с сегодняшнего дня Роман работает у нас!

И вновь недоброе предчувствие шевельнулось в душе Пеньчука. Слишком много он слышал о Топчанове (не только рассказы Романа о собственных подвигах), чтобы обрадоваться сообщению Бутылькова. Да и у самого редактора, хоть он и был оживлен не в меру, пальчики предательски подрагивали. Впрочем, это могло быть лишь последствием вчерашнего перепоя.

– Хотел бы я знать, – обращаясь к Пеньчуку, начал редактор, – что ты накопал в лицее? Узнал, кто анонимщик?